Писать о новом альбоме Кейва и The Bad Seeds довольно сложно. Поначалу я не хотел упоминать о личном бэкграунде певца, потому что каждый второй комментарий о «Skeleton Tree» в Сети был именно об этом: народ внезапно вспомнил, что в 2015 году Кейв потерял одного из двух своих сыновей, — и казалось некоторым лицемерием изображать сочувствие, а то и жалость к незнакомому человеку и пытаться совместить эту всеобщую жалость с непредвзятостью.

Однако просмотр фильма «One more time with feeling» — документалки про запись диска, вышедшей за день до релиза, — повернул все совсем в другую сторону. Понятно, что без анализа контекста при обзоре этого альбома не обойтись. В первую очередь — потому, что так хочет сам Кейв. И потому что альбом — это посвящение.

В искусстве есть темы, которых следует касаться очень осторожно. И потому, что их можно обесценить, и по той причине, что слушатель/зритель в целом не должен быть скован личными эмоциями по отношению к автору. Кейв — невероятно здравомыслящий человек и прекрасно это понимает. Никакая глубина чувств и переживаний, никакая личная трагедия, никакая потеря — не искусство сами по себе. Искусством это делает автор (если сочтет нужным), который должен для этого отстраниться от своей личной драмы и заняться техническим, по сути, делом — рифмовкой, построением гармонии, аранжировкой, отбором материала, отсеиванием дублей. Это может быть очень мучительно — перевести личную трагедию в общепонятный язык. Чуть ли не предательство. Тем более если затем предстоят совсем уже не творческие вещи: промокампания, туры, реклама. И нужно светить своим лицом, и пересматривать отснятый материал, и указывать режиссеру на удачные кадры, и давать интервью.

Черный альбом

Дальше — больше. Получившийся продукт попадает к зрителю и слушателю. Человек смотрит на экран, на котором другой человек (которого до сих пор помнят почему-то по его вымышленному образу и альбомам многолетней давности) рассказывает вещи, которые вообще-то не для кинотеатров. Его нужно жалеть, попасть в ловушку эмпатии, признав таким образом, что дело на сей раз совсем не в музыке? Его не нужно жалеть? Морщиться от откровенности: мол, во всем этом есть пусть и подсознательная, но манипуляция? Задавить сочувствие, чтобы воспринять музыку-как-она-есть? С экрана и обратно распространяются волны неловкости, вины, болезненности, грусти, бесконечно интерферируют и реплицируются.

Где-то в конце цепочки я пытаюсь перенести это в письменную форму. Должен ли делаться разбор лирики и аранжировок? Было бы мое мнение таким же, если бы я не смотрел фильм? И здесь я уже вижу оценки рецензентов, старательно обходящих контекст и тематику альбома (или даже бравирующих этим). Как сначала хотел делать и я. Будут ли они высокими?

А читающий эти строчки и до этого слышавший (или не слышавший) альбом? Бесконечно, говорю же вам.




Уже упомянутое здравомыслие Кейва на самом деле давит и опустошает. Все знают, что он часто поминает Бога в своих песнях, и его поп-образ, конечно, основан и на религиозной культуре. Но он не верует, и все лицемерные штуки, которые придумали цивилизация и психика для облегчения страданий, ожидаемо не работают. «Когда мне говорят о ком-то: «Он живет в моем сердце», — я думаю: что за хрень? Да, он в моем сердце, но он не живет». Примерно так, близко к тексту. Отчасти помогает только одна из таких штук — работа. Поэтому и альбом, поэтому и фильм.

Дают ли песни с альбома катарсис? Сложно сказать. В смысле сравнимой эмоциональной глубины из более-менее свежей музыки в голову для сравнения приходит разве что «Black Star» от Боуи (опять же — контекст!). Но при этом чувство очищения и возвышения все равно будет существовать на фоне абсолютно физического дискомфорта, который мы чувствуем при близости чужой болезни или смерти. Даже песни, которые концептуально должны бы просветлять — а Кейв ненадолго опять забирается на музыкальную территорию протестантских поп-гимнов в заглавной песне, — не вызывают в итоге аристотелевской «безвредной радости».

И все же попробуем собраться и поговорить о более земных аспектах пластинки. Кейв бы не сделал такой альбом 10, 15, 20 лет назад.

Страшно говорить и признавать такое, но мы же получили эту пластинку (и удовольствие, пусть и специфическое и «неправильное») в результате сочетания смерти сына Кейва и чисто технического роста его мастерства. И ее не было бы ни без первого, ни без второго.

В плане аранжировок и общей концепции саунда альбом наследует в первую очередь диску «Push the Sky Away», отчасти даже повторяя его (что неудивительно: первые сессии записи прошли еще в 2014 году). Главный прием, доведенный почти до абсолюта, — струнные дрон-текстуры, окологоспельные бэки и разнообразные лупы от Уоррена Эллиса, на все это накладывается минималистичное фортепиано с часто плавающим размером и спокен-ворд-вокал Кейва. На фонограммы «Jesus Alone» или «Anthrocene» запросто можно было бы прочитать «Needle Boy» или «Lightning Bolts». Другое дело, что светлых песен вроде «Mermaids» или «Push the Sky Away» на «Skeleton Tree» представить невозможно.

Alt

Да, музыкально концовка альбома подчеркнуто светлее, чем его начало: Кейв переходит с читки на пение, а песни приближаются (как уже сказано выше) к более старым образцам The Bad Seeds. Но никакой нейтральности тона, или поучительной интонации, или удивления миру — пусть и плохому.

Тексты окончательно ушли от нарративности и сюжетности, за которые Кейва образца 90-х в основном и ценили. Но это было понятно еще на том же «Push The Sky Away»: «Jubilee Street» была, думается, последней на данном этапе балладной песней с вымышленным персонажем, с которым ассоциировался Кейв.

Это интересная эволюция: как поэт Кейв за свою историю вырос значительно и давно уже может всерьез оперировать не только «историями» (как в середине 90-х) или довольно банальными онтологическими парадоксами «за жизнь» (как в начале 2000-х), но и метафорами и прочими атрибутами, гм, «конвенциональной» поэзии. В общем, лучшие его тексты — вроде «Water`s Edge» — вполне можно читать на бумаге.

Тексты на новом альбоме — смесь из обрывков привычных образов и понятий (русалки, любовь, бог (в самых разных ипостасях), супермаркеты), бесконечных повторов, разорванных конструкций и совсем простых созвучий. Без откровений.

И, думается, это не «и так сойдет» — в фильме-то звучат и другие стихи, очень нагруженные, — а понимание адекватности и соразмерности. Это тризна и затерянность в своем мирке. Погребальные песни всегда довольно просты, и песни, помогающие жить, песни терапевтические, — тоже.

Голос Кейва звучит сухо, надтреснуто. Это не голос певца проповедей, утверждающих жизнь через смерть. Это честный голос человека, пытающегося жить дальше. И, вероятно, как в оденовской «Хвале известняку», такая молитва тоже дает какое-то утешение. Иначе зачем.

Первая полоса

Последние новости

Ситуация

Взгляд на мэра Сочи Копайгородского со стороны: интервью с жителями и мнения экспертов

Мэр Сочи Алексей Копайгородский успел многое сделать для города – это отмечают как сочинцы, так и эксперты в сфере политики и экономики. Узнаем, как оценивают работу Копайгородского на посту мэра и какие его достижения жители города считают особенно важными и знаковыми
Люди

Миру – театр!

Сегодня – Международный день театра
Нелли Тен-Ковина
Ситуация

Трагедия в “Крокус Сити Холле”: убийцы, жертвы и герои

Пожарные еще не закончили разбирать завалы сгоревшего “Крокус Сити Холла” в Подмосковье, оперативники еще не завершили работу с подозреваемыми в совершении преступления, но уже с уверенностью можно сказать, что трагедия, произошедшая вечером 22 марта 2024 года, стала одной из самых масштабных в новейшей истории России

Ситуация

Хамить иль не хамить - таков вопрос

Распространен тезис о том, что хамство проникло во все сферы жизни россиян и чуть ли не является частью менталитета. Социологическое агентство "Вебер" узнало у россиян, как часто они сталкиваются с хамством и какие качества характеризуют воспитанного человека.

Люди

Дорога начинается с проекта

Старейшая проектно-изыскательская организация дорожной отрасли Кубани ООО «Краснодаравтодорпроект» отмечает 65-летний юбилей.
Иван Прытыка
Люди

Выборы на Кубани. День третий

Краснодарский край всегда отличался активностью граждан, высокой явкой на выборах. Для этого приложили усилия и депутаты.