Прошло два месяца, прежде чем наша личная беседа с журналистом Серафимом Орехановым, шеф-редактором амбициозного интернет-проекта The Question, состоялась. Оказалось, не так-то просто разговаривать с человеком, для которого вопросы стали частью профессии.

Сайт The Question существует с 18 марта 2015 года, и за полгода он отвоевал себе более шестисот тысяч уникальных посетителей в месяц (Более свежую статистику всегда можно посмотреть здесь). Начиналось все с более скромных, хотя тоже вполне внушительных цифр: в апреле на сайт зашли 200 тысяч человек, которые принесли миллион просмотров страниц, задали 4000 вопросов и написали почти столько же ответов.

— Серафим, ты не устал от вопросов?

— Любой человек рано или поздно устает от всего. Всех нас в детстве отучали задавать вопросы — и это, на мой взгляд, плохая история. Школа, университет максимально заточены под то, чтобы ты только слушал, что тебе говорят. Получается, что The Question для некоторых — чуть ли не единственное место, где можно задать по-настоящему важные вопросы.

Приведу простой пример. Как-то открываю главную страницу сайта и вижу новый вопрос: «Как долго могут длиться отношения у 13-летних?» Захожу в профиль человека, который задал этот вопрос, и понимаю, что это действительно 13-летний мальчик, для которого все это страшно важно. Скорее всего, этот вопрос ему попросту некому задать: родители могут засмеять, с друзьями тоже по каким-то причинам не хочет обсуждать эту тему. И он задает этот вопрос в интернете. Понятно, что в такой ситуации важно, чтобы он получил ответ, от которого, возможно, будут зависеть ближайшие годы его жизни.

— Кому принадлежит идея TQ?

— Идея сервиса, в котором одни задают вопросы, а другие на эти вопросы отвечают, принадлежит не нам, таких сервисов очень много, одни более удачны, другие менее. Каким будет TheQuestion — зависит от всех нас; важна не идея на старте, а то, как вы ее делаете и развиваете, это не одноразовое усилие – все придумал, сделал – работает. Идея TheQuestion – это ежедневный процесс всей команды: редакторов, программистов, дизайнеров, фоторедактора..

— С Роскомнадзором у вас проблем не было?

— Пока нет. Наши правила запрещают задавать вопросы и писать ответы, которые нарушают законы Российской Федерации.

Взять тот же Фейсбук. Допустим, ты написал что-то противозаконное — никто же не будет блокировать весь ресурс, заблокируют только твой аккаунт. Так и у нас. Если пришел какой-то пользователь, сделал что-то противозаконное, мы пишем этому пользователю в комментариях к его записи, что он нарушает своей публикацией правила сервиса. Например, у нас был вопрос «Как правильно вскрыть вены» — мы попросили автора вопроса переформулировать его вопрос, предупредили, что он не соответствует нашим правилам (мы не хотим, чтобы наш ответ помог ему и другим людям совершить суицид) — и прислали ему ссылку на вопрос «Как пережить депрессию и снова хотеть жить?»

Мы при этом совершенно уверены, что вопросы у людей возникают на всевозможные темы, и нет таких вопросов, которые нельзя задавать. Но вопросы должны быть точно сформулированы. Точный хороший вопрос не может нарушать наши правила.

— Сколько в среднем вопросов в день поступает на сайт?

— На сайте вчера задали 236 вопросов и написали 272 ответа. Чтобы была ясна тенденция — за первый месяц существования сайта было задано 2 тысячи вопросов, за второй — 4500.

— А часто приходится удалять вопросы?

— Очень редко. Мы исходим из идеи свободы слова, максимально широко трактуемой. Могут появляться вопросы, которые мне лично очень несимпатичны, но я ничего не буду с ними делать — потому, что свобода слова не может быть частичной. У нас есть набор формальных правил, которым вопрос должен соответствовать. Нельзя, к примеру, спросить у меня: «Вы перестали пить коньяк по утрам?» И не потому, что этот вопрос личный, а потому, что он основан на утверждении, совсем не очевидном.

Другое дело, что у нас есть лента, формируемая вручную редакцией, — вот это уже есть совершеннейшая вкусовщина: только то, что мне или кому-то из редакторов кажется стоящим, мы помещаем на главную страницу.

— Наверняка часть вопросов так и остается без ответов?

— Да, конечно. Мы не можем гарантировать, что найдется эксперт по любому вопросу. Но я не вижу в этом большой проблемы.

— С проблемой фейков уже сталкивались? В теме «Будущее», к примеру, на вопрос «Есть ли будущее у людей, сидевших в тюрьме» якобы отвечает Надежда Толоконникова, участница панк-группы Pussy Riot. Это фейк?

— Это не фейк. Надя Толоконникова сама пришла и ответила на вопрос. Проверить, что пользователь настоящий очень просто, к его аккаунту привязан профиль в фейсбуке, если вы открываете из профиля аккаунт и видите, что это настоящий аккаунт Толоконниковой – значит, ответ написала она.

Когда нам ответил пользователь с именем Андрей Макаревич, мы посмотрели, через какую социальную сеть он создал аккаунт (и вы тоже можете посмотреть) – увидели, что к аккаунту привязан его фейсбук.

Бывают пользователи, у которых нет аккаунта в фейсбуке или вконтакте,  или они прислали текст ответа на вопрос к нам на почту. Тогда мы создаем им профиль сами, и с их согласия в их профиле публикуется ответ. В этом случае верификация пользователя происходит вручную.

Пока откровенные фейки нам не попадались, но я уверен, рано или поздно мы столкнемся с этой проблемой. Я думаю, мы будем ее решать таким же образом, как в фейсбуке и во «ВКонтакте»: у настоящей Надежды Толоконниковой в профиле появится синяя галочка, которая и скажет о том, что это настоящая Надежда Толоконникова.

— Расскажи подробнее, как вы ищете экспертов.

— У нас есть огромная база пользователей, с каждым из которых мы знакомы и общаемся. Если мы знаем, что у нас на сайте есть хороший эксперт по странам Ближнего Востока, то, как только появляется вопрос, скажем, про ИГИЛ, мы отправляем ему и просим ответить. По такому же принципу могу перенаправить вопрос кому-то из друзей на Фейсбуке — если я уверен, что человек точно знает ответ. Если мы получили очень сложный вопрос, постараемся связаться с серьезным экспертом — с кем-то из Российской Академии наук, например, с учеными из Англии, Франции, Японии…

— В регионах существует проблема так называемой золотой сотни, когда круг экспертов со временем сужается до минимума. Получается, что на вопросы в одной конкретной области отвечают один-два специалиста. У The Question есть риск оказаться в подобном тупике?

— Дело в том, что мы совершенно не ограничены Москвой. Есть масса экспертов, которые живут не в Москве и даже не в России. Есть много студентов и сотрудников западных университетов, которые охотно отвечают по своему предмету. Ты можешь быть аспирантом какого-то глубоко провинциального университета, но при этом — звездой на The Question, потому что хорошо отвечаешь, скажем, про Францию 16 века.

Более того, в Москве находится лишь небольшая часть команды The Question. Остальные разбросаны по миру: кто в Питере, кто на Бали, кто в Лондоне…

— Я знаю, что существует клуб The Question в Музеоне. Расскажи, что это такое, как проходят встречи в летнем кинотеатре и кто в них участвует?

— Пока было всего четыре встречи, они получились разными и очень интересными. Одна из встреч была с Аленой Владимирской, она рассказывала про построение карьеры. Пришло огромное количество уволенных во время кризиса топ-менеджеров из разных организаций с золотыми айфонами, все они были страшно заинтересованы, задавали массу вопросов. Встреча затянулась, нас буквально выгнали из Музеона, потому что уже вышло время. Мы планируем продолжать эти встречи, просто пока не доходят руки.

— Есть ли лимит тем, за который вы не планируете выходить?

— Лимита не существует. Темы появляются сами собой. Они связаны с тем, что людей интересует. Если мы видим большое количество вопросов, мы заводим тему.

— Сравнительно недавно на сайте появился спецпроект «Политехнический музей отвечает на детские вопросы», в рамках которого «лингвист Максим Кронгауз, редактор сайта Антропогенез.ру Александр Соколов и другие настоящие ученые» отвечают на вопросы детей 3-10 лет. Никогда не сомневалась в том, что дети действительно мыслят неординарно, но формулировки некоторых вопросов меня сильно удивили. Ты сам веришь, что ребенок десяти лет мог спросить: «Адам и Ева не были рождены, их создал Бог, так почему на иконах и картинах у них присутствуют пупки?»

— Мне кажется, десятилетний ребенок вполне мог задаться таким вопросом. Кстати, в последнее время почему-то всех интересует, откуда у людей пупки. Например, сегодня на сайте кто-то спросил, будут ли пупки у клонов. Почему-то такой ажиотаж вокруг пупков…

— Как-то наткнулась на вопрос «Куда идут работать волшебники после окончания Хогвартса, кроме Министерства магии?» Отвечает на него выпускник РХТУ им. Д.И. Менделеева, главный специалист исследовательского департамента (маркетинговые исследования), и отвечает вполне серьезно. У вас не возникает ощущения, что авторы некоторых вопросов на The Question то ли не наигрались в детстве, то ли застряли в эпохе постмодернизма?

— Конечно, бывают вопросы, которые сложно воспринимать без иронии. Это нормально. Людям свойственно шутить. Но не исключено, что этот конкретный вопрос задал человек лет 12-ти, причем задал его вполне серьезно.

А вообще у нас существует правило, что нет детских, наивных, нелепых вопросов. Каждый заслуживает ответа.

— Основатель Lurkmore Дмитрий Хомак в интервью РР говорил о том, что современному читателю нужно меньше текста и больше картинок. Такая тенденция действительно прослеживается, «многабукав» пользователей все чаще раздражают. На The Question, тем не менее, визуальной составляющей практически нет, зато есть много текста. Не боитесь повторить судьбу «Лукоморья»?

— Вы либо боитесь, либо работаете. Мы работаем и очень надеемся, что у нас получится сделать то, что сделал в свое время Хомак – построить замечательный и удобный сервис.

Что касается картинок… У меня не слишком большой опыт в журналистике в силу возраста, тем не менее, я считаю, что на первом месте всегда хороший контент. И совершенно не важно, сколько иллюстраций, как это все оформлено, как подано… Есть масса популярнейших сайтов, на которые совершенно невозможно смотреть. Классический пример – сайт reddit с многомиллионной посещаемостью и дизайном, который не менялся с середины девяностых годов.

— Были случаи, когда вас пытались использовать в политических целях?

— Явных я не помню. Но однажды была вот какая история. На сайт пришел вопрос: «Как бы вы хотели, чтобы праздновалось 9 мая 2025 года?». Ответил на него публицист Виктор Шендерович, а политические взгляды Шендеровича известны. В итоге на этот вопрос пришло огромное количество людей противоположных взглядов. Они заминусовали ответ Шендеровича (ответ, набравший пять минусов, автоматически скрывается. – Прим.ред.) и написали свои.

— Ты лично на какие вопросы первым делом обращаешь внимание?

— Как бы дико это ни звучало, но меня интересует то, что связано с гуманитарными науками, поскольку я окончил исторический факультет МГУ. Из того контента, который появляется на The Question, я первым делом читаю вопросы в разделах «История», «Язык», «Антропология», «Социология» и так далее.

— И все-таки: почему на заставке приложения The Question горилла?

(смеется) — Да, об этом всегда спрашивают, и никто не может понять, откуда взялась эта горилла. Ее поставили дизайнеры, и теперь сами не могут объяснить, зачем. В последний раз, когда я их прямо спрашивал, они ответили: «Просто так». В итоге нам с этим пришлось смириться.