— Маша, на снимках в инстаграме вы — на протезе с римскими развалинами, а сегодня — черном, имитирующем голень. Меняете их под одежду?
— Мне кажется, черный протез сам по себе
смотрится красиво. Вообще же такой цвет — это тюнинг: стандартная верхняя капсула
телесного цвета, а внизу — металлическая
трость, такая «пиратская» нога. Но на
«палке» я бы не рискнула пойти — некрасиво,
поэтому придумала такую голень.
Синяя
гильза с золотыми ключиками была моим
первым протезом, моим вызовом обществу — так я поднимала себе настроение после
операции. Римские развалины появились
позже: по ним я ходила еще двумя ногами
пять лет назад, и это было здорово. Но
от носки протез с развалинами пожелтел,
как газета: пока она свежая, то красивая,
а потом… Он стал неэстетичным, и его не
со всей одеждой можно надеть.
— Бионический протез, о котором вы мечтаете в блоге, тоже распишете?
— Раскрасить бионик — это как разрисовать
Mercedes
AMG.
Его, как и два моих первых протеза, — лечебно-тренировочный российского
производства и немецкий от Оtto
Bock — я бесплатно должна получить по программе
реабилитации инвалидов от Краснодарского
отделения Фонда социального страхования
РФ. Очень жду электронный бионик Genuim,
самую простую комплектацию: эту серию
разработали в США для военных, чтобы
они могли продолжать службу. Протез
улавливает импульсы тела и подстраивается
под тебя: ты можешь прыгать, бегать,
подниматься по пандусу или склону горы
под 45 градусов, кататься на лыжах. А я
же спортсменка, хочу вернуть и эту часть
своей жизни.
— Опять будете проходить медико-социальную экспертизу, чтобы доказать, что нуждаетесь в протезе?
— На самом деле, Фонд соцстрахования прав в такой практике. Знаете, почему? Люди получают бионики и ставят в угол. И тем самым отбирают их у тех, кому они действительно нужны — только потому, что они думали, что дорогой протез сам пойдет за них, что они смогут вести образ жизни обычного человека. Я знаю троих таких, если не больше.
Я прошла тест-драйв бионика — проходила пять часов: встала и пошла, но я обычным протезом, который весит три килограмма, владею в совершенстве. А когда нетренированный человек без конечности после инвалидной коляски получает бионик весом шесть-семь килограммов, конечно, он не сможет им пользоваться. А на протезы тоже существует квота. И на них надо учиться ходить — как кататься на лыжах или роликах. Никто никогда не встанет на ролики и не пойдет сразу: вы встанете, покатитесь и упадете.
Мария Киреева
Мария окончила Кубанскую государственную академию физической культуры: она — мастер спорта по прыжкам на батуте, серебряный призер первенства России в синхронных прыжках.
— И как вы заново учились ходить?
— Есть в спорте такая вещь: если хочешь
ходить, ходи. В конце концов, тело
подскажет тебе, как правильно, само
скорректирует энергозатраты. Тренер
или реабилитолог сделают это быстрее,
но у нас в Краснодаре нет центра
реабилитации инвалидов, где бы их учили
ходить на протезах. Мне сначала дали
«пиратскую» ногу, совершенно обычную,
которой я, кстати, овладела в идеале — на это ушло полгода. Наверное, если бы
занималась со специалистом, потребовалось
бы месяца два-три, и ходила бы я лучше.
Первые шаги на протезе я сделала через три месяца после ампутации, осенью 2015 года. Ходила по восемь часов в день, растирая и набивая мозоли, делала сложные упражнения на балансировку тела без костылей: открывала немецкий сайт — там даже английской версии не было! - и вперед. Пошла в спортивный зал: сначала занималась каждый день, сейчас, когда пришла в форму, хватает одного занятия в три дня. Мне, кстати, недавно написал парень: он потерял ногу на войне и плохо ходит на электронной — оказывается, в свое время врачи категорически запретили ему ходить в спортзал. Вот почему так?
…Сначала я идеально научилась ходить на паркете, а когда вышла на улицу, поняла, что ничего не умею: каждая ямка, каждая кочка — потеря баланса и падение. Так что у меня до сих пор привычка под ноги смотреть, поэтому или идти, или говорить по телефону, а если несешь сумки, надо концентрироваться и не геройствовать.
— Получается, встать на ноги вам помог спортивный характер?
— После ампутации врачи мне сказали: береги себя, час ходишь на протезе — отдыхаешь, час на коляске — отдыхаешь, час на костылях — отдыхаешь. А как ты выйдешь на улицу, если мышцы ноги не держат протез, потому что начали заплывать жиром или высыхать? Наш мозг так устроен, что то, что не работает, атрофируется. И даже если я час посижу в кафе или проведу три часа за рулем, мои первые шаги будут неуклюжими — мне надо вспомнить, как ходить на протезе: это не врожденный навык, он все время стирается из мышечной памяти и его надо «перезаписывать».
Когда вышла на улицу, поняла, что ничего не умею: каждая ямка, каждая кочка — потеря баланса и падение
Есть люди, у которых протез держится на поясных ремнях или с помощью тяжелого вакуума, а у меня его держат мышцы культи. Поэтому нельзя худеть-толстеть, нельзя бросать качаться: даже миллиметр изменения объема — у меня нет голени и половины колена, а подшитая к кости коленная чашечка играет роль пятки, ею я чувствую землю, — ощутим при том активном образе жизни, что я веду.
Еще важна культиприемная гильза, она — как кроссовки: не должна тереть, быть большой, быть маленькой, жать.
Почему, как правило, протез у среднестатистического человека с ограниченными возможностями стоит в углу? Потому что надо подогнать гильзу и протез по росту, сделать, чтобы чашка не терла, что за один визит невозможно. Люди стесняются настаивать: мне жмет, мне неудобно, протезист же пропускает поток, и он — не телепат, чтобы читать чужие мысли… Недавно познакомилась с одним таким дедушкой: он 30 лет проходил на протезе, который на два сантиметра длиннее здоровой ноги, — он ходит, словно чертит циркулем. Жаль, что ему в силу возраста уже не переучиться…
Еще
в механическом протезе сложно
маневрировать, почти невозможно резко
остановиться. Нельзя ходить медленно,
иначе походка странная и теряешь
равновесие.
— По вашей походке не скажешь…
— Опытный протезист заметит изъян, даже
если я буду на бионике. Походку я
оттачивала перед зеркалом и прогуливаясь
вдоль витрин. В шестнадцать лет в школе
моделей Татьяны Васильевой меня научили
красиво ходить, а потом раз — и забрали
эту способность. Поэтому мне было важно
вернуть ее, хоть и далось это нелегко.
Вообще
я нередко встречаю женщин на протезах
бедра, и многие прекрасно ходят. И в
Direct,
в основном, мне тоже пишут женщины: мамы,
жены, сестры, подруги спрашивают, как
их мужчинам начать ходить.
— Вы рассказывали, что, как только овладели протезом, стали вставать в три часа утра, чтобы к девяти успеть на госпитализацию для химиотерапии в Ростовском онкоинституте…
— Мой организм запустил процесс
самоуничтожения, а я решила его остановить:
вместо того, чтобы лежать и умирать — руль, трасса. Я вставала и ковыляла — как
будто просто шла на капельницу с
витаминами. «Химии» боятся все, хотя в
институтах лечат по европейским
протоколам… Конечно, морально все было
очень тяжело. Зато в это время у меня
родилась идея вести блог, мотивирующий
тех, кто потерял конечность, стремиться
жить обычной жизнью.
— Вы и сейчас за рулем?
— Несколько месяцев назад меняла права
и очень боялась, что меня пересадят на
автомобиль с ручным управлением. Пришла
и говорю: я вожу машину левой ногой, вожу
хорошо, давайте покатаемся. Все сняла,
показала — и мне официально разрешили:
оказывается, по новым правилам, если
есть тазобедренный сустав, можно водить
на протезе. Я бы не пережила, если б
пересадили с «ручки», я же гонщик — люблю
экстрим, каталась на лыжах, роликах.
Знак
«Инвалид за рулем» не клею: как только
он появился на заднем стекле, другие
водители как взбесились — на светофоре
обязательно кто-то позади сигналил.
Когда сняла стикер, как рукой сняло.
— Как чаще всего реагируют на вашу особенность?
— Самым сложным вначале было принять тот
факт, что все смотрят на меня из-за
протеза. У нас — как в Техасе: консервативный
край и традиционалистский город (его,
между прочим, строили мои предки-казаки),
где человек с «тоннелями» в ушах или в
деловом костюме на самокате вызывает
неприятие.
Дети
подходят и трогают механизм, подростки
и пенсионеры фотографируются и задают
вопросы — я отвечаю, потому что понимаю,
что людям интересно. В Европе вы встретите
инвалида в ресторане, в музее, в спортзале,
у нас же люди с ограниченными возможностями
не спешат выходить из дома, хотя их не
так уж мало, и среди них много молодых.
— Поэтому вы подкатываете штанину?
— Я обрезаю, но не только поэтому. Во-первых,
механизм железного колена рвет одежду,
а в поролон ногу оборачивать я не хочу:
в протезе много механизмов для
переключения. Во-вторых, здоровая нога
в штанине выглядит крупнее искусственной,
и эта асимметрия бросается в глаза.
В-третьих, это безопасность: люди видят,
что идет человек на протезе и не толкнут
меня.
— Хейтеры в интернете и в жизни вам встречались?
— Мне
писали в Direct,
что я должна сидеть дома и носить длинные
юбки, что мой протез — «ракета» и летает
сам, что я пиарюсь и спекулирую своей
миловидностью и инвалидностью — нечто
подобное танцору-инвалиду Жене Смирнову
сказала Рената Литвинова в шоу на Первом
канале. Ну, бред же!
Еще раздражает, когда женщины говорят: «Какой у тебя муж молодец, что не ушел». Получается, Саша шестнадцать лет жил со мной, потому что у меня была голень, а когда ее ампутировали, я перестала быть тем, кем была? Раздражает, когда люди в блоге пишут: «У вас нет ноги, а вы улыбаетесь». А что мне делать? Человек привыкает ко всему. Даже если бы я не так активно ходила на протезе, я бы все равно получала эмоции, была собой.
— Наверное, вы себе не раз задавали вопрос: за что мне такие испытания?
— Что чувствует человек, который теряет конечность? Он падает духом, начинает винить судьбу, весь мир — со мной тоже было так. Жила, бегала, прыгала — и раз, не могу даже сама пойти умыться. На то, чтобы принять себя новую, мне потребовалось дня три. Я и потом задавалась вопросом «почему?», но к тому времени уже тренировалась. Кто-то испытывает нас, и ты или проходишь урок, или нет. Меня врачи спасли, а может, и не врачи, может, я сама: человеческие возможности безграничны. Я за три часа могу обойти парк Сергея Галицкого, теперь каждую неделю поднимаюсь на гору Петушок.
Дочка Кристина через день спрашивает: «Мама, почему именно у тебя нет ножки?», и я объясняю, что меня выбрали, чтобы я справилась с этой ситуацией. Ей иногда хочется побегать со мной, поиграть в футбол, но пока все это мне недоступно. Даже если я получу бионический протез, прежде чем пробежать марафон, мне надо научиться на нем ходить.
Мне писали, что я должна сидеть дома и носить длинные юбки, что мой протез — «ракета» и летает сам, что я пиарюсь и спекулирую своей миловидностью и инвалидностью
— Вы собираетесь бежать марафон?!
— Пока я только прошла: генеральный
директор «Высшей лиги» Алексей Пшеничный
позвал на Run
Asics
Krasnodar
2018, а это, на секундочку, пять километров,
от Театральной площади до собора
Александра Невского. Муж-борец, мама-папа,
брат — все меня отговаривали. Я прошла
чуть-чуть, думала уже сойти с дистанции,
и тут меня догоняет волонтер на велосипеде:
от него узнаю, что если чип в моей карте
участника не пикнет у храма, мне не
засчитают участие. И тут сработал
спортивный характер: как это я не пройду?
Пройду! Дошла до храма за двадцать минут,
в сильный ветер, на адреналине, голодная — и резко перестала дышать: запас уровня
гликогенов в крови упал, такая штука
случается со всеми марафонцами. Выпила
воды, съела шоколадку и вернулась:
показала время час три минуты.
— Когда получите бионический протез, чем займетесь?
— Почему я так быстро восстановилась и
вернулась в «ту» Машу, которой была? Не
только из-за мужа, хотя я знала, что
обузой ему никогда не стану — он и сейчас
мне говорит: «Какой ты инвалид, чего ты
не можешь? Сумки донести? Дверь открыть
и руку тебе подавать? Так это для любой
девушки нужно делать». Потому что я
всегда бегала, и сейчас хочу встать на
спортивный протез: у нас, в России, нет
бегунов на бедре. У меня длинная культя — чем больше рычаг, тем легче ходить и
бегать.
Еще
я бы хотела проводить дефиле, в которых
на подиум выйдут такие же люди, как я.
Только пока не представляю технически,
как все это организовать. В Московскую
неделю моды который год уже входит
подобный показ, и это нормально: люди с
повышенными потребностями тоже хотят
одеваться модно и стильно.
— В профессию вернуться не хотите?
— Хочу. Но не хочу больше быть привязанной
к офису с 9.00 до 18.00, не хочу рутины.
Читайте также
Первая полоса
Последние новости
-
На Бугазской косе в Анапе нашли десятки погибших дельфинов: прокуратура начала проверку 12:54
-
ФАС предупредила производителей о недопустимости повышения цен на яйца в преддверии Пасхи 12:25
-
Ростовский врач прокомментировал слухи о влиянии мобильного телефона на мозг 11:30
-
В Туапсинском районе огонь прошел почти три гектара леса 10:52
-
В экзамен для трудовых мигрантов могут ввести проверку устной речи 09:57
-
Минобороны сообщило о перехвате над несколькими регионами беспилотников, ракет Vampire и воздушных шаров 08:47
-
В Ростовской области из-за падения БПЛА повреждено остекление промышленного здания 08:32
-
На шоссе Нефтяников в Краснодаре ночью сгорели гаражи 08:04
-
Галицкий расширит парк «Краснодар» до поселка Плодородного 21:29
-
На стройплощадке в Краснодаре нашли почти сотню артиллерийских снарядов 20:54
-
Губернатору Ростовской области внесено очередное прокурорское представление 20:18
2 комментария
Артём 08 мая 2018, 12:11
Иван Упоров 09 мая 2018, 18:00
Последние обсуждения