В конце февраля на сайте администрации Краснодара стартовало онлайн-голосование за лучший проект памятника казакам-основателям города. В финальный этап голосования вышли девять работ, отобранные муниципальной конкурсной комиссией. Каждый желающий может оценить работы по пятибалльной шкале.

Формально распоряжение №6108 подписано мэром города Евгением Первышовым, но, по данным «Югополиса», это решение губернатора региона Вениамина Кондратьева, отписанное для исполнения муниципалитету. Данные о финансировании не указаны, скорее всего, как сообщил «Югополису» источник, близкий к администрации, памятник будет создан за счет «внебюджетных средств».

Специально для «Югополиса» Денис Куренов поговорил об этом конкурсе с историком, кандидатом философских наук Фёдором Смоляковым, который оценил историческую достоверность проектов памятника, а также рассказал о «воображаемом казачестве», созданном политикой муниципальной и краевой власти. Конкурсные работы также прокомментировал краснодарский скульптор Валерий Казас.

Фёдор Смоляков, историк, кандидат философских наук: «Антон Головатый и Захарий Чепега не могли встретиться в момент зачитывания грамоты о даровании земель. Головатый, получив грамоту, прибыл в Слободзею, в Приднестровье, где 15 августа 1792 года был устроен торжественный пир с зачитыванием грамоты, а Захарий Чепега в это время уже отправился вместе с первыми поселенцами на Кубань.

Также вызывает сомнение историческая достоверность знамени, которое держит Чепега. На знамёнах, дарованных Екатериной II, изображалось либо солнце, либо полумесяц со звёздами, либо герб Российской Империи. Но ни на одном из знамён не было вензеля Екатерины II».

Фёдор Смоляков: «На самом изображении, представленном на сайте администрации, трудно разглядеть детали казачьей одежды и снаряжения. Так что об их исторической достоверности говорить сложно. Но обращает на себя внимание совершенно необязательное наличие на стеле топонима «Краснодар». Возникает двусмысленность. Краснодаром город стал называться лишь при советской власти, которая для казачества ассоциируется в том числе и с процессом расказачивания».

Фёдор Смоляков: «Если черноморским казакам выделили земли в вечное и наследственное владение, то линейные казаки лишь несли службу от Усть-Лабинска и вверх по Кубани. Линейные казаки никакого отношения к основанию Екатеринодара не имели. Их посылали на службу из области Войска Донского, где находились их земли. И, естественно, в связи с этим служба на Кубанской оборонительной линии, так сказать, энтузиазма у них не вызывала.

Отдельно обращу внимание читателей на шар, расположенный между шпилями. Земля, пожалованная казакам Екатериной II, располагалась вдоль оборонительной линии, которая начала строиться в 1774 году. Хоть я и не географ, но позволю себе небольшое замечание. Скульптор Золотухин путает понятие Земли как планетарного объекта, который представляет собой шар, и земли, которая даровалась в собственность черноморскому войску, которая была мало похожа на шар. И даже если представить, что в 1793 году она представляла собой шар, то непонятно, какую границу защищали казаки. Ведь если они защищали границу на земле-шаре, то, видимо, они защищали её от самих себя».

Фёдор Смоляков: «Скульптура посвящена казачьему дозору, но дозор никогда не выставлялся в конном порядке. Чаще всего дозорные были пластунами, лежащими в засаде и высматривающими приближение противника. Они не находились на боевом конном порядке, т.к. в этом случае они были бы легко заметны для противника с пологих берегов Кубани.

Также, как и в случае с работой Гусева, укажу на двусмысленность, связанную с наличием топонима «Краснодар» на проекте памятника. У меня, например, складывается впечатление, что казачий дозор высматривает приближение советской власти».

Фёдор Смоляков: «С одной стороны, автор проекта акцентирует внимание не на иллюстрации исторических событий, а на их символах. Но вместе с этим он упоминает собирательные образы двух реальных исторических фигур, связанных с основанием города, — Захария Чепеги и Антона Головатого. Спрашивается, а из кого он их тогда собирал? Из Чепеги лепил Головатого, а из Головатого – Чепегу?

Впрочем, такой нарочитый отход от привязки к конкретным историческим фигурам и событиям может быть связан ещё и с тем, что для краснодарской скульптуры, как говорится в описании работы, характерен некий высокий духовный уровень исполнения работ. Возможно, что в жертву ему как раз и приносят историческую достоверность и цеховой профессионализм».

Фёдор Смоляков: «Тут я даже и не знаю, что говорить. Это напоминает мне работы арт-группировки ЗИП, если бы вместо создания своей арт-группировки в 2009 году они бы вступили в реестровое казачество».

Фёдор Смоляков: «За исключением уже упомянутого мной конного казачьего дозора исторических ошибок в проекте нет. Однако не могу не обратить внимание на эклектичность самого описания, где воедино смешаны реальные персонажи-основатели города, казачий дозор, в который атаман, конечно, не ходил, курганы, которые представляют собой погребальные памятники кочевой культуры… Хотя, может, в этой эклектичности и находит своё выражение сакральность, о которой упоминал Пчелин. Та современная сакральность, в которой соседствуют друг с другом курганы, казачьи сторожевые вышки и скульптуры собачек».

Фёдор Смоляков: «Во-первых, основало Екатеринодар не Кубанское казачье войско, а Войско верных казаков черноморских. Кубанским оно стало с 1860 года. Во-вторых, рыцарь – это не казак. Рыцарь – это феодал, т.е. он получает землю за личную службу. А казак земли не получает, землю получает войско. Так что эта поэтическая аналогия строится на гегельянском принципе отрицания отрицания. Или она попросту неуместна. В-третьих, у казаков-основателей не было “желания обосноваться на этой земле”, т.к. они на ней уже обосновались в соответствии с грамотой Екатерины II от 30 июня 1792 года.

Желание скульпторов сделать образ казака-основателя собирательным ввиду вышесказанного, возможно, связано с тем, что авторы не подозревают о существовании реальных исторических персонажей».

Фёдор Смоляков: «В центре проекта Щербинина-Аполлонова стоит тема православия, которая для черноморского казачьего войска сегодня явно преувеличена. В войске были не только православные, но и мусульмане, униаты, католики. Хоть в центре крепости и была сразу построена церковь, казаки относились к православию достаточно формально. Если мы возьмём пример жалованной грамоты, в которой по предложению Антона Головатого были внесены должностные лица войска, то там мы увидим должность «поп», что говорит нам либо о пренебрежительном, либо о нейтральном отношении казаков к священнослужителям.

Формула Щербинина-Аполлонова «Православие, Государственность, Дружелюбие» — это своего рода отсылка к уваровской триаде — «Православие, Самодержавие, Народность». И если уваровская теория носила название «теория официальной народности», то концепцию наших авторов можно назвать «теорией официального дружелюбия».

Валерий Казас, скульптор

Если мы возьмём наиболее известных скульпторов ХХ века и поставим их работы рядом друг с другом, то специалисту, даже с приличного расстояния, будет достаточно мимолётного взгляда, чтобы понять, где чья работа. В случае же с этим конкурсом можно в случайном порядке поменять подписи к работам, и ничего не изменится. Индивидуальный почерк, личность скульптора отсутствуют. Есть только один топорный рецепт: мужчина, конь, папаха – в общем, всё, что по традиции положено.

Но это, впрочем, неудивительно. Ведь среди конкурсантов есть скульпторы, которые и превратили Краснодар в уродливый город. У нас же городская среда как таковая попросту отсутствует. Сплошной помпезный колхоз какой-то. И всё это благодаря в том числе и вот таким скульпторам. Скульптура ХХ века прошла мимо этих людей. Они её либо не любят, либо не знают. Вот сейчас на Венецианскую биеннале – на один из наиболее авторитетных смотров в мире — от России поехала Ира Корина. Знают ли скульпторы-конкурсанты, кто это такая? Уверен, что нет.

И самое главное ведь не в этом. Главное – это качество идеи. Давайте обратимся к истории города, но сделаем это без нафталина. Я уверен, что этот проект можно реализовать и на современном языке. Как это сделать? Я задумывался над этим. В Юбилейном микрорайоне есть сквер имени Захария Чепеги. Уверен, что мало кто о нём слышал. Так вот, когда я впервые там оказался, то сразу начал думать, а как можно увековечить в скульптуре то время, не используя эти картонные и пыльные образы.

Чепега ведь очень примечательный персонаж, сумевший заслужить авторитет среди здешних суровых ребят. Жёсткий боевой офицер, основавший военное поселение. И вот я и подумал: может, решить эту скульптурную задачу при помощи апелляции ко всей грубости, сложности, настоящести, воинственности и, модное слово сейчас, пассионарности того времени? Например, огромный кусок лезвия выщербленного. Времена ведь мрачные были, люди жили жёстко. И нужно что-то военного толка делать. А на конкурсе представлен только театр, постановка, фейк.

Вторая плоскость, с которой мы сталкиваемся, — это реалистическая скульптура. И тут снова проблема. Даже если расценивать работы только в этой рамке, то мы всё равно должны признать, что они некачественные. Ведь есть много хороших реалистических скульптур. Даже сталинский стиль, каким бы он ни был тяжеловесным, был очень качественным, очень хорошим по модулю. А тут скульпторы даже в рамках этой традиции делают плохие работы. Они работают так же, как и сотни лет до них. Только гораздо хуже. Т.е. это не только нафталин, — это некачественный нафталин.

Фёдор Смоляков, историк, кандидат философских наук

Этот конкурс хорошо иллюстрирует проблемы, а по факту даже и не проблемы, а вовсе отсутствие вменяемой исторической политики у муниципальной и краевой власти. Вместо реальной работы по сохранению традиций прошлого и гармоничной инсталляции этих традиций в современную эпоху мы видим какие-то очень простые поведенческие реакции. Т.е., например, если говорят про прошлое и историю, то, значит, непременно о казаках, традиционных ценностях и православии. И это не полноценные исторические категории, всё работает на уровне каких-то клише, за которыми нет никакого полнокровного исторического бэкграунда.