События 18-21 августа 1991 года, получившие название августовского путча, стали попыткой отстранения Михаила Горбачева с поста президента СССР и смены проводимого им курса, а также положили начало большим переменам в политической и общественной жизни страны.

18 августа представители Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) вылетели в Крым для переговоров с Горбачевым, находящимся на отдыхе в Форосе, чтобы заручиться его согласием на введение в стране чрезвычайного положения. Горбачев отказался, после этого на президентской даче были отключены все виды связи, включая канал, обеспечивавший управление стратегическими ядерными силами СССР. Рано утром 19 августа Севастопольский полк войск КГБ СССР заблокировал президентскую дачу в Форосе.

Проснувшись 19 августа, жители страны включили радиоприемники и телевизоры и услышали сообщения о введении ЧП в некоторых районах СССР, указ вице-президента СССР Янаева о его вступлении в исполнение обязанностей президента СССР в связи с нездоровьем Горбачева, заявление советского руководства о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР, а также обращение ГКЧП к советскому народу. Львиную долю теле- и радиоэфиров в этот день занимали трансляции классических произведений оперы и балета.

В ГКЧП вошли вице-президент СССР Геннадий Янаев, премьер-министр СССР Валентин Павлов, министр внутренних дел СССР Борис Пуго, министр обороны СССР Дмитрий Язов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков, первый зампред Совета обороны СССР Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков.


О том, как развивались события в те дни в Краснодаре, «Югополис» спросил у очевидцев — тех, кто принимал активное участие в политической жизни города.

Alt
Первые полосы газеты «Краснодарские известия» 20-21 августа 1991

Александр Ждановский

Декан факультета управления и психологии КубГУ

— Рано утром 19 августа я возвращался домой из станицы Елизаветинской, где гостил у друзей. На Кооперативном рынке, делая пересадку на автобус, встретил Николая Игнатовича Кондратенко, в костюме, с сосредоточенным лицом - было заметно, что он куда-то торопится. Я в то время был депутатом Краснодарского краевого совета народных депутатов, Кондратенко этот совет возглавлял. Политические разногласия между нами существовали уже тогда, мы на ходу поздоровались и разошлись. Уже потом я понял, что Николай Игнатович был в курсе случившегося переворота, но не счел нужным уведомить меня об этом.

О ГКЧП мне сообщила жена, которой я позвонил по дороге домой. Днем мы — демократически ориентированные депутаты разных уровней — собрались на улице Мира, в офисе Василия Николаевича Дьяконова, который был в то время народным депутатом РФ. Здесь мы решили создать комитет по защите конституционного строя, приняли необходимые документы. Нашим "центром сопротивления" стала общественная приемная народного депутата СССР Олега Калугина, она располагалась на углу Красной и Гимназической. Мобильников в то время не было, интернета — тем более. Связь с Москвой поддерживали по обычным стационарным телефонам. Ближе к вечеру мы узнали об обращении Бориса Ельцина «К гражданам России», в котором он охарактеризовал ГКЧП как государственный переворот.

Мы пошли к Кондратенко. Он принял нас, но разговор был коротким. Николай Игнатович заявил, что Ельцина поддерживать не намерен
«Вставай, в стране переворот!»
Николай Кондратенко

Утром 20 августа состоялось внеочередное совместное заседание президиума краевого Совета народных депутатов и крайисполкома. Присутствовало, наверное, человек 40. Никаких революционных призывов не звучало, на баррикады друг друга никто не звал. Однако ясности, что же происходит в стране, не было. Руководством края было заявлено о создании штаба по координированию ситуации. Я озвучил решение о созданном нами накануне комитете по защите конституционного строя. В это же время, почти под окнами — через Красную, в сквере, начался стихийный митинг краснодарцев. Он не был многочисленным: люди приходили, уходили, снова возвращались — и так до самого вечера. Чувствовался общий настрой — против путчистов.

Всю ночь на 21 августа мы дежурили в приемной, была информация, что в Москве начнется штурм Белого дома. Лишь к вечеру этого дня все закончилось — ГКЧП был свергнут, Михаил Горбачев вернулся в Москву, начались аресты — и буквально за неделю все путчисты были задержаны. Отмечу, что в Краснодаре сильных волнений в те дни не наблюдалось — и правящая партия, и КГБ находились в режиме повышенной готовности, но не предпринимали никаких мер ни по наведению порядка, ни по формированию общественного мнения. Трудно поверить, но даже митинг, о котором я уже упоминал, проходил без всякого милицейского оцепления. Одинокий патрульный «бобик» дежурил в центре, но, скорее, для проформы — никого не задерживали, документы не проверяли.

Сразу после свержения ГКЧП Василий Дьяконов уехал в Москву и через несколько дней вернулся уже в новом амплуа — главой администрации Краснодарского края, по сути — первым российским губернатором. Николай Кондратенко лишился своей должности — его отстранили за поддержку ГКЧП. На внеочередной сессии краевого Совета встал вопрос о выборе нового председателя. Коллеги по демократическому лагерю выдвинули мою кандидатуру. Голосование было тайным. Я победил, набрав большинство голосов. Сложивший свои полномочия Николай Кондратенко еще несколько месяцев находился под следствием, но потом его уголовное преследование было прекращено. Насколько я помню, к уголовной ответственности за поддержку путча в Краснодаре никого не привлекли.

Что было дальше? — демократический подъем, свобода прессы, желание реформ. Но многие процессы в крае проходили хаотично, у власти оказывались люди, не имеющие ни политического, ни хозяйственного опыта. Тяга к переменам на практике частенько оказывалось хаосом. Следующим рубежом стала осень 1993 года, когда в Москве случилось вооруженное противостояние между президентом и Верховным Советом РФ. В эти месяцы Советская власть ушла в историю: Советы были распущены. В январе 1994-го та же участь постигла краевой Совет народных депутатов. В конце декабря этого года на выборах в ЗСК победу одержали коммунисты, а Кубань начали называть «красным поясом».

Трудно поверить, но даже митинг в Краснодаре, о котором я уже упоминал, проходил без всякого милицейского оцепления
Alt

Борис Кибирев

Cекретарь крайкома КПРФ

— Нужно понимать, что ГКЧП возник не на пустом месте — на 20 августа было запланировано подписание Новоогаревского соглашения о новой структуре Советского Союза, которая не менялась с 1922 года. Предполагалось, что союзные республики получат суверенный статус. Некогда сильное и могучее государство трещало по швам. Прогнозы на будущее были самыми неопределенными,в стране искусственно создавался дефицит продовольствия и бытовых товаров. Я помню марш молодых людей под окнами крайкома КПСС с лозунгами «Партия, дай закурить!» — сигарет в продаже практически не было. Помню, как в девяностом, по-моему, году объем продажи обычной поваренной соли у нас на Кубани увеличился в 350 раз — люди покупали ее впрок.

О том, что в Москве готовится что-то грандиозное, было известно и нам, на местах. Я работал вторым секретарем крайкома партии, был народным депутатом РСФСР. Узнал о ГКЧП утром 19 августа. Было понимание, что главное в этой ситуации — не допустить раскола общества, кровопролития. Мы получали из Москвы телефонограммы и от ГКЧП, и указы Бориса Ельцина, в свою очередь направляли в районы Кубани инструкции, что главное — консолидироваться, сохранять спокойствие, соблюдать привычный ритм жизни.

Да, формально мы поддержали в те дни ГКЧП, хотя прекрасно понимали, что будущего у их проектов нет

Закончилось все очень быстро. Уже 19 августа я начал собирать в кабинете документы, в ночь на 21-е мне позвонили коллеги — в здании крайкома ОМОН, который опечатывает все двери. В крайком я смог попасть только недели через три.

Ельцин победил, КПСС развалилась — на август 91-го в стране насчитывалось 8 млн коммунистов, в Краснодарском крае их было 220 тысяч. Все партийные функционеры разом оказались на улице. Очередным указом Ельцина все партийные здания были переданы судам. Прокуратура возбудила уголовные дела против тех, кто поддерживал путч. Фигурантом одного из них стал Николай Кондратенко. Возбудили дело и против меня по статье «Антисоветская пропаганда» — здесь имелись именно те инструкции, которые я отправлял товарищам, пытаясь предотвратить беспорядки на местах. Через пару-тройку недель уголовное дело закрыли. А 16 сентября я получил на руки трудовую книжку с записью об увольнении с должности второго секретаря крайкома партии в связи с ликвидацией аппарата крайкома. Приказ о моем увольнении подписал Василий Дьяконов.

Надо было жить дальше. Я встал на учет на биржу труда, в октябре того же года устроился на работу главным инженером в Краснодарское локомотивное депо. Партийную карьеру возобновил в 1995 году, став депутатом Государственной думы и проработав там, трижды избираясь, 12 лет.

Alt

Александр Травников

Писатель, адвокат, общественный деятель

— 19 августа, узнав из новостей о московских событиях, я, офицер КГБ в запасе, связался со своими коллегами в Крыму, которые охраняли изолированного от общества Горбачева на правительственной даче в Форосе. Им я заявил, что коли Отечество в опасности, народ готов встать грудью на защиту интересов родины, и поинтересовался, чем сейчас занимается Михаил Сергеевич.

Мне было сказано, что Горбачев плавает в бассейне и его велено не беспокоить, да он и сам к телефону не подходит, потому что ждет, когда все само собой урегулируется
«Вставай, в стране переворот!»

Тогда я позвонил Александру Руцкому, правой руке Бориса Ельцина, тот мне сообщил, что скоро все в стране изменится, надо чуть-чуть подождать. В Краснодаре тем временем на улице Красной начали организовываться стихийные митинги, местные сторонники демократии потянулись в общественную приемную депутата Калугина, он сам, кстати, за все время путча в ней так и не появился.

Силовые структуры заняли нейтральную позицию. Краевое управление КГБ тогда возглавлял Юрий Червинский, его весной 1991 года перебросили на Кубань из Прибалтики, где, как помните, революция уже произошла. Червинский предпочел подождать инструкций сверху. Я же стал инициатором создания в Краснодаре батальона защиты конституционного строя, возглавил его, сторонников у меня набралось 150 человек. Тут стало известно, что на один из военных аэродромов под Краснодаром приземлился самолет, на борту которого находится три тысячи автоматов румынского производства. У некоторых товарищей возникла мысль — раздать оружие населению. Нетрудно представить, к какой сумятице и неразберихе это бы привело. Так и до кровопролития было бы недалеко. Мы встретились с Тенгизом Джиджихией, который тогда возглавлял краснодарский ОМОН, решили, что не допустим в городе беспорядков. Самолет с оружием был отправлен обратно.

Еще одна идея в те дни возникла — доставить к зданию крайисполкома боевой БТР, который находился на базе ДОССАФ. Но после переговоров с начальником кубанского полицейского главка от этого замысла отказались.

Дальше все пошло по нарастающей — ГКЧП лопнул мыльным пузырем, компартия была распущена. Мы все верили в демократию, сторонники нового строя заняли здания крайисполкома и крайкома партии и первым делом поменяли флаги, повесив российский триколор вместо красного коммунистического стяга.

На один из военных аэродромов под Краснодаром приземлился самолет, на борту которого находится три тысячи автоматов румынского производства

Светлана Шишкова-Шипунова

Журналист, писатель

— Первые два дня – 19 и 20 августа – все официальные СМИ транслировали решения ГКЧП, и в регионах страны, в том числе на Кубани, народ эти решения поддерживал. (Помнится, среди них было даже обещание выделить всем желающим по 15 соток земли). Я работала тогда собкором газеты «Советская Россия» по Краснодарскому краю, и уже к середине дня 19 августа получила из редакции задание собрать отклики на происходящие события. Обзвонила депутатов, руководителей предприятий и хозяйств, просто знакомых людей в Краснодаре и в нескольких сельских районах. Везде уже шли митинги и собрания в поддержку этих мер, люди особенно радовались отстранению Горбачева, а введение в стране режима ЧП считали необходимой, хотя и запоздалой мерой.

В то же время чувствовалась какая-то напряженность, люди не совсем понимали, что происходит. Главное, никто не знал, что с Горбачевым – действительно он заболел или формулировка «в связи с невозможностью исполнять обязанности президента по состоянию здоровья» – обычная в таких случаях фигура речи (так в свое время снимали Хрущева). Ходили слухи, будто Горбачев арестован.

Начиная с 21 августа, когда Ельцин и его команда заявили о своем неподчинении ГКЧП и вывели на улицы Москвы тысячи людей, ситуация кардинально изменилась. Аресты руководителей страны, самоубийство министра внутренних дел Пуго, смещение с постов высоких должностных лиц в Москве и в регионах, публичные разборки, кто где был и что делал 19 августа, – все это ввергло  общество в крайне подавленное состояние. Люди замолчали и прикусили языки. Помню испуганные голоса в телефонной трубке: ты там не пиши, что я поддерживал; ты меня не упоминай, пожалуйста, и т. д. Писать было некуда – газету «Советская Россия» закрыли, как и все другие партийные и советские издания.

Председатель краевого Совета Николай Кондратенко и председатель крайисполкома Николай Горовой, находясь в таком же неведении, как все, старались не делать никаких резких движений и ждали, чем закончится вся эта заварушка. Но уже 24 августа они были отстранены от должностей указом Ельцина (незаконно, но о законах в те дни не вспоминали), на Кондратенко даже завели уголовное дело по абсурдной статье «измена Родине».

Люди замолчали и прикусили языки. Помню испуганные голоса в телефонной трубке: ты там не пиши, что я поддерживал; ты меня не упоминай, пожалуйста

Были закрыты и опечатаны все горкомы, райкомы, исполкомы, краевые и районные газеты. Править Кубанью в качестве губернатора был назначен Василий Дьяконов, успевший организовать в Краснодаре Штаб по защите демократии. Придя к власти, он вполне демократично развернул в крае «охоту на ведьм». Ни в чем не виноватых людей увольняли с волчьим билетом.

Особенно потряс случай, когда после допроса в кабинете у губернатора на тему «Где вы были и что делали 19 августа?» покончила с собой  председатель Курганинского районного совета Зоя Ивановна Боровикова

Я ее хорошо знала, она была честнейший человек и прекрасный руководитель. Не верилось, что такое вообще возможно в нашей стране. Люди стали бояться обсуждать с кем-либо происходящее, многие заняли тогда позицию «Я вне политики», чтобы и правды не говорить, и не лгать. Тяжело вспоминать те дни…

Оглядываясь на них спустя 25 лет, понимаешь, что по-другому, наверное, и не могла завершиться наша пресловутая перестройка, которую все мы поначалу восприняли с искренним энтузиазмом. Горбачев хотел реформировать государство (в этом действительно была необходимость), но как это сделать, сам не знал. Ему постоянно не хватало политической воли довести начатое до конца, он бросался из крайности в крайность, не закончив одну реформу, объявлял другую… Ну а противостояние Горбачева и Ельцина, начавшееся еще в 1987 году, борьба коммунистов и демократов, размежевание патриотически настроенной и либеральной интеллигенции, перетягивание каната между столицей и регионами, союзным центром и республиками, наконец, кровавый разлад между национальными элитами внутри самих республик привело к плачевному результату – распаду великой страны, которую весь мир безоговорочно признавал сверхдержавой.

Нынешние опросы показывают, что подавляющее большинство россиян жалеют о развале Союза и даже хотели бы его возрождения. Но все понимают, что это уже невозможно. Наблюдая за происходящим сегодня в сопредельных странах, будь то Украина или Турция, я ловлю себя на мысли: слава Богу, что мы все это уже прошли и пережили, что у нас все эти «революции» и «путчи» позади и, надеюсь, никогда больше не повторятся.

Alt

Виталий Бондарь

Историк, сотрудник Южного филиала Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева

— Август 91-го, жизнь прекрасна и удивительна: мне 21 год, я — отслуживший в армии молодой коммунист, студент истфака. Утром 19 августа меня, спавшего, растолкал гостивший у нас дядя, приехавший из Питера: «Вставай, в стране переворот!» По радио как раз передавали заявление ГКЧП: я спросонья перепутал обещание о выделении каждому жителю страны участка земли размером в 15 соток с угрозой посадить каждого недовольного на 15 суток, проснулся окончательно и сразу стало понятно - надо что-то делать.

Созвонился с друзьями, встретились. У одного из нас оказался доступ к ротатору (это допотопное устройство для размножения текста). Приняли решение — составить и расклеить по городу листовки о том, что захват власти силовым путем в принципе неприемлем ни в каком обществе. Быстро написали текст, набили его на печатной машинке, сделали копии. Листовки клеили уже 20 августа в трамваях и автобусах у себя в районе — в северной части Краснодара (Московская, Зиповская, 40-летия Победы): заходили в салон, дожидались следующей остановки, быстро крепили свое воззвание на стекло и мигом выходили на улицу.

После остановки «Зиповская» меня «принял» милицейский наряд. Привезли в опорный пункт, нас, задержанных таким образом, оказалось несколько человек. Что с нами делать, никто не знал

Вместе с милиционерами мы в течение нескольких часов смотрели старенький черно-белый телевизор — в перерывах между «Лебединым озером» и другими произведениями мировой классики несколько раз показали пресс-конференцию ГКЧП, и все увидели, как у вице-президента СССР Янаева во время выступления тряслись руки. Глядя на него, я почувствовал — у организаторов переворота нет никаких шансов. Через несколько часов нас отпустили по домам без составления протоколов, а на следующий день Горбачев вернулся в Москву, события начали развиваться с колоссальной скоростью. Объявили о роспуске КПСС, в крае в течение нескольких недель изменился состав и структура органов власти. В университете начался новый учебный год. Не скажу, что атмосфера в нашем вузе сильно изменилась. Истфак еще с середины 80-х был цитаделью вольнодумства, еще в партийные времена некоторые представители парткома называли его "раковой опухолью на теле университета". Мы и до путча устраивали шоу - политические суды над Виталием Коротичем, который тогда был главным редактором журнала «Огонек», Михаилом Горбачевым и даже шестой статьей Конституции СССР, выступали с предложением вернуть улицам в центре Краснодара исторические названия.

Если бы я знал, тогда, 25 лет назад, что наша страна будет разваливаться такими темпами, то вряд ли испытал бы такой эмоциональный подъем и безоговорочно принял сторону реформаторов, тех, кто в начале девяностых пришел к власти и, в конечном счете, привел Россию к тому состоянию, в котором она сейчас находится. Признаюсь, в 1991 году я не осознавал возможности развала великой державы, какой был Советский Союз, и масштабов последовавшей гуманитарной катастрофы.


Валерий Хан

Председатель краснодарской региональной общественной организации «Совет ветеранов следствия»

— В девяностые я работал в Краснодаре прокурором-криминалистом. Тогда в нашем ведомстве практически 99% сотрудников были партийными. За несколько месяцев до путча коллеги начали манкировать святой обязанностью каждого коммуниста — уплатой партийных взносов. Я взносы платил, как сейчас помню — 2% от зарплаты. И вот 19 августа 1991 года мы сидим в своих кабинетах, смотрим телевизор — понятного мало, но примечательно, что в тот же день коллеги потянулись к нашему секретарю парткома Вере Васильевне Рубан, чтобы рассчитаться с долгами по взносам.

В приемную прокуратуры в этот день спецдонесением пришла телеграмма из Москвы. Что в ней было, не знаю, но Борис Иванович Рыбников, который занимал пост прокурора края, прочитав депешу, ничего предпринимать не стал. Он был мудрым человеком, поэтому просто сказал нам: будем наблюдать за развитием событий. Особой активности ни на улицах Краснодара, ни в партийных кабинетах в те дни не было. Никаких установок до нас не доводили.

Путч закончился на третий день, а к концу августа пришла новая депеша из Москвы — о необходимости уголовного преследования тех, кто поддерживал ГКЧП. По данному факту было возбуждено уголовное дело, одним из его фигурантов был Николай Игнатович Кондратенко. Дело вел старший следователь Валерий Максименко, сейчас он руководит главным управлением по надзору за следствием в Генеральной прокуратуре. Но через пару месяцев дело закрыли, к уголовной ответственности никого не привлекли. Мы же, прокурорские, продолжили работать в привычном режиме — борьбу с преступностью никто не отменял.

Alt

Михаил Савва

Политолог

— Моя личная хроника 19 августа 1991 года — это триптих. Часть первая - я узнал о путче. Часть вторая — добирался с семьей до Краснодара из Тихорецка. Третья — выяснял, как попасть в Москву, и искал информацию о происходящем.

В то время я был аспирантом-очником социологического факультета МГУ. Учился в Москве, жил в общежитии. Но летние каникулы проводил с семьей в Тихорецке. Жена была в декретном отпуске и жила там у своих родителей. Дочери в то время еще не исполнилось двух лет. Причина для поездки из Тихорецка в Краснодар появилась еще до того, как я узнал о попытке переворота. Нужно было выяснить отношения с редакцией «Кубанских новостей». Кто-то в руководстве этого совсем юного на то время издания осуществил, так сказать, политическую акцию: исковеркал грамматическими ошибками мою статью и опубликовал ее с комментарием, что текст дается в авторской версии.

Статья была посвящена результатам исследования межэтнических отношений на Кубани. Я провел исследование и написал статью по просьбе Александра Ждановского, который был в то время председателем комитета по национальным вопросам, межнациональным отношениям и межрегиональным связям Краснодарского краевого совета народных депутатов. Ждановский направил статью для публикации недавно созданной краевой газете. Как я понимаю, редакция не хотела ни статью печатать в силу своего отношения к демократам, ни ссориться с краевым Советом, от которого шло финансирование.

Решение было найдено креативное: статью опубликовали, предварительно старательно расставив в ней ошибки

Так что тем утром 19-го я, прочитав свежий номер «Кубанских новостей», писал письмо редакции в стиле «запорожские казаки – турецкому султану» и смотрел по телевизору «Лебединое озеро». Унылый телевизионный репертуар меня не удивлял – с утра в понедельник советское телевидение зрителей никогда не радовало. Потом увидел коллективное заявление ГКЧП, и мы с семьей начали собираться в дорогу. Хотелось быть ближе к событиям.

Тогда мне было искренне непонятно: гэкачеписты считают себя марксистами-ленинцами, и при этом идут против общественного прогресса? Страха не было. К тому времени я уже прошел попытку исключения из КПСС за антипартийную деятельность, исключения из университета за то же самое, наружное наблюдение, был заклеймен с высоких трибун и хорошо понимал, с кем имею дело. Но было неприятное чувство неопределенности, информационного вакуума.

В Краснодаре мы разместились в нашей комнате общежития и начали искать информацию о том, что происходит в Москве. Было понимание, что все решается именно там. Появилась мысль — купить билеты в Москву. Но в августе билеты на нашем курортном направлении были в дефиците… Крупицы информации удавалось вылавливать по радио. В такой ситуации мог бы помочь телефон, но он в нашей общаговской комнатке, конечно, отсутствовал. В тот день я впервые прочувствовал и увидел, как из моего поля зрения исчезает власть. Краевая и городская власти начали очень быстро «растворяться». Так я получил один из самых важных уроков: власть часто только кажется сильной. Прогнившая система живет лишь благодаря одной причине. Эта причина – не сила чиновников, а трусость граждан.

А до редакции «Кубанских новостей» я так и не добрался. Ни 19 августа, ни позже, когда стало ясно, что путч провалился. Как мне тогда казалось, это было уже не нужно, поскольку лежачих не бьют.

Так я получил один из самых важных уроков: власть часто только кажется сильной. Прогнившая система живет лишь благодаря одной причине. Эта причина — не сила чиновников, а трусость граждан

Андрей Благодыренко

Глава дирекции мультимедийных центров МИА «Россия сегодня»

— Давно все это было. ГТРК «Кубань» тогда называлась так: краевой комитет по телевидению и радиовещанию, а я работал редактором в популярной передаче «День Кубани». 19 августа у меня все было стандартно, как и у всей страны: включил утром телевизор, а там «Лебединое озеро».

Руководство края, как всем известно, поддержало ГКЧП. Поэтому и руководители единственного на тот момент краевого телевидения и радио в те дни придерживались линии: Ельцин - враг, ГКЧП - наш рулевой. Соответственно, в эфир на край шла картинка и радиоэфир только тех программ, которые поддерживали Янаева и компанию.

Стратегический объект - телевизионный передающий центр на улице Радио, 3 - был взят милицией под охрану. Собственно, это и были основные превентивные мероприятия. Дальше все просто ждали, чем закончится история в Москве. Завершилась она, как известно, быстро — победой Ельцина. И так же быстро начались кадровые изменения в крае. Одним из главных публичных противников Ельцина был Кондратенко, поэтому логично, что первым руководителем российского региона, которого отправили в отставку, стал Николай Игнатович. И первым губернатором страны 24 августа был назначен Дьяконов. Василий Николаевич, как человек крутого нрава, действовал без пауз. Всех руководителей региона он поменял едва ли не за месяц. В том числе председателя краевого телерадиокомитета Олега Колесниченко - с формулировкой «как примкнувшего к ГКЧП».

И, наверное, первое место, куда приехал после своего назначения Дьяконов, было краевое телевидение. Он шёл, хмурый и сосредоточенный, по коридорам студии в сопровождении своих соратников, и в его тяжелом взгляде явственно читалось: «Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время!».

Alt

Геннадий Жметкин

Председатель ассоциации ветеранов подразделения «Альфа-Краснодар»

— Летом 1991 года я был сотрудником тринадцатой группы «А» 7-го управления КГБ СССР. Когда наше руководство уведомили о происходящих в стране событиях, весь штат был переведен на особое положение. Наша группа базировалась на конспиративной квартире — в частном секторе в поселке Пашковском. Там мы провели трое суток, будучи готовыми в любой момент сорваться по приказу и отправиться в любую точку Советского Союза. Но этого не понадобилось.

А вот в Москве в эти дни сотрудники группы «А» оказались в центре событий. По приказу председателя КГБ Владимира Крючкова альфовцы блокировали в подмосковном поселке Архангельское-2 дачу, в которой находились Борис Ельцин и лица из его окружения. В дальнейшем, выполняя распоряжение руководства, они осуществляли рекогносцировку вокруг Белого дома. 20 августа перед командиром группы «А» героем Советского Союза Виктором Карпухиным в устной форме была поставлена задача: «Захватить Белый дом, интернировать правительство и руководство России». Для этого ему были приданы группа «Вымпел» и силы МВД. Без больших человеческих жертв среди гражданского населения взять Белый дом было невозможно. Это было главной причиной отказа Карпухина и группы «А» участвовать в штурме. Через несколько дней генерал был отправлен в отставку.

Уже 22 августа здесь, в Краснодаре, мы вернулись к привычному ритму работы. И начали с плохо скрываемой горечью наблюдать за стремительно развивающимися в стране событиями. Демократически настроенные и иные силы в короткий срок сделали из Комитета госбезопасности кровавого монстра, сотрудники нашего ведомства начали увольняться, их места зачастую занимали люди случайные, преследующие иные цели, нежели безопасность России.

Alt

Татьяна Павловская

Журналист «Российской газеты»

— В августе 1991-го я работала на краевом радио редактором детских и молодежных программ. Брожение в обществе на самом деле началось еще в конце восьмидесятых. И у нас в Краснодаре были демократы первой волны и махровые коммунисты, которые время от времени пикировались друг с другом. 19 августа я была в отпуске, но хорошо помню, как Николай Кондратенко выступал на радио и говорил, что грядут трудные времена, что лучше в гущу событий не лезть, а заниматься традиционным для Кубани летним делом — варить варенья, солить соленья и делать закатки на зиму.

Узнав о перевороте в Москве, я примчалась в приемную депутата Калугина — туда в те дни шли все сторонники демократии. Там как раз решался вопрос о том, чтобы выйти в прямой эфир на коротких волнах и передавать объективную информацию. Я вызвалась осуществить этот план.

Хорошо помню, как Николай Кондратенко выступал на радио и говорил, что грядут трудные времена, что лучше в гущу событий не лезть, а заниматься традиционным для Кубани летним делом — варить варенья, солить соленья и делать закатки на зиму
Каким-то образом информация дошла до моего непосредственного начальника — Владимира Рунова, он всячески пытался меня остановить. Подослал ко мне домой коллег, они меня заперли в комнате и сказали, что ни в какой прямой эфир меня не пустят

Руководство ГТРК, как и руководство края, ГКЧП в принципе поддержало. Когда с последствиями переворота начали разбираться, к нам в студии зачастили следователи. Они требовали предъявить им записи программ, на что получили ответ, что все пленки по необъяснимой случайности размагнитились. Мне же хотелось реальных перемен, я верила в то, что люди, которые пришли во власть на смену коммунистам, смогут повести нас верной дорогой в светлой будущее.

Поначалу я очень критиковала команду губернатора Василия Дьяконова, мне казалось, что, оказавшись у власти, демократы действуют не теми методами. Дьяконов даже говорил в кулуарах, что на радио есть такая журналистка Татьяна Павловская, хорошо бы ее уволить. Но наши разногласия закончились совместно работой — тогда казалось, что все в наших силах, все можно изменить. Дьяконов был активным сторонником приватизации, фермерства, развития казачьего движения, причем создал личное казачье войско, назвав его "белым" в противовес уже существующему "красному", как он его называл,. Практически каждую неделю Дьяконов по часу с телеэкрана объяснял кубанцам преимущество начатых реформ, обещал лучшую жизнь, называл трудности временными и просил потерпеть.

А свобода слова в краснодарских СМИ была в те времена небывалой. Журналисты из «Кубанских новостей» сочинили частушку про действующего губернатора и назвали его «Вася-унитаз», имея в виду, что Дьяконов до своей стремительной политической карьеры занимал должность директора треста «Кубаньсантехмонтаж». С легкой руки прозвище прижилось. Дьяконов даже публично вызвал автора частушки на дуэль. Но поединок не состоялся. Вы можете себя представить такую ситуацию сейчас, в наше время, при нынешнем состоянии краснодарских СМИ и кубанской власти?

Читайте также

Люди Ситуация

«Политические»

Жители Краснодарского края, вынужденные покинуть Россию из-за преследования со стороны силовиков, рассказали «Югополису» о причинах и последствиях принятых ими решений.
Валентина Артюхина

Первая полоса

Ситуация

Взгляд на мэра Сочи Копайгородского со стороны: интервью с жителями и мнения экспертов

Мэр Сочи Алексей Копайгородский успел многое сделать для города – это отмечают как сочинцы, так и эксперты в сфере политики и экономики. Узнаем, как оценивают работу Копайгородского на посту мэра и какие его достижения жители города считают особенно важными и знаковыми
Люди

Миру – театр!

Сегодня – Международный день театра
Нелли Тен-Ковина
Ситуация

Трагедия в “Крокус Сити Холле”: убийцы, жертвы и герои

Пожарные еще не закончили разбирать завалы сгоревшего “Крокус Сити Холла” в Подмосковье, оперативники еще не завершили работу с подозреваемыми в совершении преступления, но уже с уверенностью можно сказать, что трагедия, произошедшая вечером 22 марта 2024 года, стала одной из самых масштабных в новейшей истории России

Ситуация

Хамить иль не хамить - таков вопрос

Распространен тезис о том, что хамство проникло во все сферы жизни россиян и чуть ли не является частью менталитета. Социологическое агентство "Вебер" узнало у россиян, как часто они сталкиваются с хамством и какие качества характеризуют воспитанного человека.

Люди

Дорога начинается с проекта

Старейшая проектно-изыскательская организация дорожной отрасли Кубани ООО «Краснодаравтодорпроект» отмечает 65-летний юбилей.
Иван Прытыка
Люди

Выборы на Кубани. День третий

Краснодарский край всегда отличался активностью граждан, высокой явкой на выборах. Для этого приложили усилия и депутаты.