6 мая Новый театр кукол выпускает спектакль «Другими глазами войны» - о собаках, кошках, лошадях, верблюдах и мышах на фронтах Великой Отечественной. Его ставят автор пьесы, лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска» сезона 2015/2016 в номинации «Лучший режиссер кукольного спектакля», Наталья Пахомова и художник Роман Вильчик, с которыми поговорил «Югополис».

— Откуда возникла столь необычная тема детского спектакля к годовщине Победы?

Наталья Пахомова: Когда в январе дирекция театра пригласила нас, изначально речь шла о пьесе «Ястребок» И. и Я. Златопольских. Я почитала, и мне не захотелось ее ставить. Зашел разговор об иных текстах: Леонид Андреев, Андрей Платонов... И вдруг появилась другая идея. Года два назад мы с коллегой-режиссером из Абакана хотели делать милитари-сказку о «катюше» - рассказать про войну от лица боевой техники. Но тогда задумка ни во что не вылилась: я как девочка не в состоянии написать текст про машины. Тогда возникла мысль: есть же животные - участники Второй мировой войны. Перед тем, как сесть за пьесу, я изучала вопрос: воевали собаки, лошади, мыши, верблюды - и это только на нашей стороне. На другой стороне были, например, ослы: есть фотография, где они не хотят идти в бой, и солдаты несут их на себе... Кто еще был?

Роман Вильчик: Свинья, которая стала дезертиром. Когда искали информацию о теме, оказалось, что очень много животных воевало, но об этом мало говорят.

Н. П.: Да, была свинья-диверсант: ее зачем-то возили на корабле и в одном из портов она сбежала... Мне показалось, что интересно, гуманно и человечно было бы посмотреть на войну глазами тех, кого мы в нее втянули. Люди же не оставили животным права выбора: человек приручил собаку, лошадь, корову - они наделены интеллектом и чувствам, но мы почему-то к ним относимся как к инструменту достижения цели. Понятно, на войне все средства хороши, но это наша война: у собак и кошек не было политических конфликтов и идеологических разногласий - их просто бросили в котел ради выживания нашего вида.

Р.В.: В Великую Отечественную собаки-подрывники - в большинстве овчарки, но были и дворняги - взорвали 300 танков: один танк - одна взлетевшая с ним на воздух собака. Никогда не задумывался, а может быть, не хотел думать о том, что собаки выносили раненых с поля боя. Так что тема животных на войне - без героического пафоса - это еще и тема невинной смерти: животные - такие же жертвы и герои войны.

Н.П.: У меня две овчарки. У этой породы, как и вообще у собак, под конец жизни словарный запас, как у семилетнего ребенка. Поскольку собака серьезная, мы занимаемся с кинологом в ДОСААФ - РОСТО. И вот там ты узнаешь такую вещь: если собака тебе доверяет, то она доверяет тебе беспрекословно и пойдет по твоей команде умирать - просто из веры, доверия, дружбы. Не бывает дурных собак - есть собаки с покалеченной психикой, потому что таковы их хозяева. Так что наш спектакль, на самом деле, про людей: про то, что мы приручили животных и должны нести за них ответственность.

Р.В.: Когда где-то в мире что-то происходит - взрыв на АЭС в Фукусиме, землетрясение в Италии, другая чрезвычайная ситуация - мы редко слышим в новостях, сколько животных погибает. И это в мирное время, а тут такая глобальная катастрофа, как мировая война… Так что и Наташина пьеса, и наш спектакль есть хроники: в них нет одного главного героя и его сюжетной линии, вокруг которого все вертится, а есть несколько новелл, несколько историй животных, которых связывает одно событие - война. Каждая сцена - рассказ об участии животных в Великой Отечественной, и о том, что война - это не объединяющая народ сила, а, в первую очередь, трагедия.

Н.П.: Мне важно поговорить с детьми еще вот о чем: телевидение и соцсети переполнены историями о жестоком обращении с животными, страшными фотографиями тех вещей, которые люди делают с собаками и кошками. Хотя эти животные совсем недавно, еще ста лет не прошло, помогли нам выиграть войну. И спектакль - хороший повод предложить подросткам, прежде чем подвесить кошечку за хвост или кинуть в собачку камушек, задуматься, что они, эти бессловесные твари, сделали для нас... А вдруг мы были бы пониже звеном в эволюции, и кто-то другой так же, как мы с животными на войне, распоряжался нами? Как в классном мультфильме Рене Лалу «Дикая планета» 1973 года. Там на планете Игам живут драги, и люди - их питомцы: у домашних есть ошейничек и подстилка, а популяции диких травят дихлофосом.

Р.В.: Вот чем, в сущности, догхантеры, которые считают, что они высшие существа и могут вершить суд над животными, отличаются от нацистов, которые уничтожали людей в концлагерях? И не фашизм ли это в нынешнем его обличии?

— Возвращаясь к пьесе «Другими глазами войны»: что стало ее основой — мемуары, документы? Есть ли у героев прототипы?

Н.П.: Когда я искала и компоновала материал, оказалось, что энциклопедии «Животные Второй мировой войны» не существует. Все, что мы знаем — это упоминания вскользь, обрывки памяти. Даже подробная история про кошку в Сталинграде, которая выводила наших солдат под обстрелами к своим, не подкреплена ее фотографией: то ли была кошка, то ли людям показалось... Конечно, я читала воспоминания кинологов, готовивших собак-подрывников: они могли научить собак скидывать рюкзак с взрывчаткой под танк и возвращаться, и овчарка Дина уже умела так делать, но им не дали времени. Провожая псов на смерть, люди воем выли — в воспоминаниях об этом есть…

Одна из героинь спектакля — старший лейтенант Дина Волкац, легенда нашей кинологической школы. Война застала ее в Харькове, где Дина училась на актрису, она попала на фронт практически девчонкой: ее ученики вспоминали, что актерская природа помогала ей в работе с животными. В спектакле будут ее собаки: Джульбарс, Мухтар и Дина-подрывник. Овчарка Джульбарс был личной собакой Волкац — они вместе разминировали аэродромы, здания, дороги. Джульбарс был награжден медалью «За боевые заслуги» и на параде Победы его несли на сталинской шинели по Красной площади. А вот других псов — нет…

Р.В.: И Джульбарс, и Дина были винтиками в большой военной машине, но об их героизме не говорят так часто, как о каком-нибудь маршале. Меня «зацепило», что Волкац и Джульбарс — он после войны даже снялся в фильме «Белый клык» по Джеку Лондону — дошли до Берлина и спасли очень много заминированных фашистами исторических памятников: дворцы под Ленинградом, замки Праги, соборы Вены, могилу Тараса Шевченко в Каневе и Владимирский собор в Киеве… У Джульбарса был невероятный нюх: я читал про случай на воронежском аэродроме, где уже после разминирования подорвался самолет — мины не было «слышно» щупом в мерзлой почве. Волкац вместе с Джульбарсом находили мину, ставили флажок-метку и саперы ее обезвреживали.

— Ваш спектакль будет в черном кабинете и без живого плана: на сцене - только куклы-звери. Как же зритель будет смотреть их глазами на войну?

Н.П.: Мы хотели поработать с тем, как видят нас животные: с масштабом, цветом - чтобы сделать акцент на особенностях восприятия мира зверями. Собака же смотрит на нас снизу вверх - как если бы мы смотрели на стоэтажный дом, запрокинув голову: широкое основание и уходящие в перспективу верхние этажи. Когда собаки смотрят на Дину Волкац, они видят уходящую вверх фигуру, а когда она наклоняется к ним в сцене дрессуры, ее лицо и руки увеличиваются.

Р.В.: Эту сцену мы решаем с помощью масок: большая голова Дины, ее огромные руки и ноги - они крупнее собаки. Как видит нас собака? Запах, руки, лицо - не целая фигура. Искажение истинных масштабов, усиленная перспектива помогают передать восприятие человека собакой.

Н.П.: С куклами хотим сыграть на контрасте: куклы - максимально правдоподобные. Мы с актерами учились водить кукол на тряпочках, чтобы не очеловечивать их, а именно воссоздать пластику животного, а не персонажей с человеческими повадками, как это бывает в детских спектаклях. Еще мы наблюдаем, смотрим ролики: собаки же не только тявкают и лают - они разговаривают.

Р. В.: Актеры иногда пытаются отыграть животное, как человека, у нас это называют «потя». Берут натуралистичную, реалистичную куклу - и работают с ней, как с потей: она начинает у них оценки давать, играть на зрителя - животное так себя не ведет.

Н.П.: Те мысли, которые звучат в спектакле от лица собак, не иллюстрируются их поведением: собака ведет себя как собака. Ведь когда животное попадает в семью, оно попадает в стаю и пытается занять место повыше в иерархии. Почему нельзя маленьких щенков пускать в кровать? Потому что потом к тебе после прогулки придет грязная собака, и ты с этим уже ничего не сделаешь: ты сама ей когда-то разрешила. Рома классную шутку про кинолога нашел…

Р.В.: «Я не собак учу, я вас, дураков, учу. Собака и без вас умеет сидеть, лежать и стоять».

— В пьесе есть образ мясорубки войны. Как вы решаете его средствами театра кукол?

Р.В.: В какой-то момент, работая с пьесой, я задал Наташе вопрос: каков ее месседж? Мы сейчас празднуем не столько победу над фашизмом, сколько сам факт того, что война была. Воевали две стороны, с каждой стороны были погибшие - безвозвратные потери: ни в чем не повинные люди и животные. И смерть на войне для всех одна: советский солдат умирает точно так же, как немецкий - чудовищно видеть в совершенно таком же, как ты, человеке, врага. Мясорубка в этом случае буквальна.

Н.П.: Рома прав, для меня мясорубка - тот зримый образ апокалиптических картин войны, итог размышлений над темой. Адская воронка, которая затягивает людей, животных, оружие, танки - все в мире.

— Кто пишет музыку к спектаклю?

Н.П.: Игорь Волков, замечательный молодой московский композитор. У Ромы с ним первый проект, у меня - третий. Музыка будет не патриотическая, без отсыла к фронтовой или советской песне - этого мы сознательно старались избежать. То, что будет звучать в спектакле, очень близко к сочинениям Филипа Гласса: минимал, где-то - чистый фортепианный звук, без перезасилья инструментов. Есть странная музыка, есть смешная - в сцене в лаборатории доктора биологических наук Игоря Коваленко, есть тревожная, есть сельская - в сцене с лошадью.

Р.В.: Я же зануда, и когда начинал работать над спектаклем, прочитал еще и про музычку эпохи, чтобы как-то себя вдохновить. Так вот, оказалось, что не так много песен из числа тех, что мы сегодня поем, написаны во время войны, чтобы вдохновлять солдат: «Священная война», «Синий платочек» Клавдии Шульженко...

Н.П.: Нам хотелось, чтобы музыка была отдельным драматургическим пластом в спектакле, и это правильно: мелодии не должны быть иллюстративны, они должны создавать ощущения и предощущения. В вузе нас учили, что музыка начинается там, где кончаются слова: работу режиссера с композитором нам преподавал композитор - и это было первое, с чего он начал читать курс.

Р.В.: Музыка - отдельная «пиеса», как говорит Дмитрий Ревякин из «Калинова моста». У нас она - часть драматургии.

— Когда ждать сдачи спектакля?

Н.П.: Хотим уже в конце апреля домой поехать. Там были передвижки, но…

Р.В.: …не в нашу пользу.

Н.П.: Поскольку я работаю в Московском театре кукол, то не могу себе позволить сто раз менять планы. У приглашенного режиссера предсдача «Золушки», запускается «Все мыши любят сыр» Д. Урбана, я репетирую «Как ставится пьеса» К. Чапека: хотя выпуск осенью, прежде еще две премьеры летом должны пройти. Так что у нас постоянно идет своя, требующая присутствия и проникновения мозгами и душой, жизнь.