Думаете, они — или такие же счастливцы, но из жилых комплексов почему-то с именами русских классиков — извиняются, толкнув кого-то на улице? Думаете, не стараются везде пролезть без очереди? Думаете, пропускают вперед автобус с двумястами столь же счастливыми людьми, сидя в одиночестве в прохладном салоне лексуса?

Хотя, вообще, разговор о счастье в России не ведется. В смысле, он не ведется напрямую: по телевизору о росте смертности и бедности — свидетельствах того, насколько в целом должен быть сейчас счастлив народ, — не говорится; русскую литературу и кино этот вопрос мало интересует — скорее, в унылой версии «чтобы у нас все было и нам ничего за это не было». Зато есть опросы, которые, прикидываясь, что все хорошо, спрашивают: вы счастливы? Тепло ли тебе, девица? «Тепло, Морозушко», — врет, краснея, русский человек то ли от наивности, то ли от неверия, что может быть лучше, то ли от синдрому стокгольмского.

Например, американская конституция гарантирует гражданам страны стремление к счастью — формулировка простая и пафосная, неловкая и хитрая одновременно. Ее можно прочесть как шантаж; предложение о сотрудничестве; констатацию факта; поэму. В США закон действует — отсюда хитрая машина корпоративной юриспруденции, тратящая, и успешно, кучу денег и времени на то, чтобы найти в законе лазейку. Медицина лечит — тех, кто выполняет условия соглашения с государством. Полиция эффективна — и это они, американцы, придумывают шедевры вроде «Настоящего детектива», чтобы высказаться о боли — что она не иссякнет, а, скорее, иссякнут силы человека. С нравственными вопросами идут к психологу или к священнику и далее действуют по рецепту — что из этого получится, примерно понятно, но стремление к счастью, гарантированное конституцией, имело место.

В России алгоритмы не срабатывают, поэтому их нет. Законы местами абсурдны — но и не сказать чтобы особо действовали. Если что-то болит и мало денег, добро пожаловать в ад государственных поликлиник. Полиция эффективна настолько, что вызванного в январе участкового все еще нет в июле. Самое популярное слово в лексиконе россиян, обращающихся в любое учреждение, — «проблемы». Стремление к счастью? Вы не по адресу. Здесь занимаются проблемами.

Впрочем, один объект все же гарантирует стремление к счастью. Только это не конституция, а телевизор. Счастьезаменитель: ни грамма настоящего сахара, пилюли на сплошной фруктозе для тех, кто ищет, что бы такого съесть, чтобы похудеть. Рецепт от российских властей всегда один и тот же, проверенный, бабушкин: ненависть к внешнему врагу, который никогда не дремлет и виноват во всех ваших бедах. Секретный ингредиент — терпение. Нужно потерпеть. Счастье не за горами.

У Андерсена калоши счастья переносили человека в то время и в то место, в котором, по его словам, лучше всего. Естественно, он тут же сбегал прочь оттуда, ведь разница между словом и делом, словом и мыслями всегда была очевидной. По логике вещей большую часть жителей России ждет с распростертыми объятиями страна Советская, и желательно сталинский ее период, о котором они так любовно трепещут. Еще одна, небольшая часть, из депутатов и прочих политиков, голосящих о скромности, традиционных ценностях и воздержании от иностранных конфет, отправилась бы в монастыри, в те, что хорошо известны соблюдением традиционных ценностей.

Кто останется? Наверняка тот странный процент, который на вопрос ВЦИОМ о счастье пожмет плечами, и будет прав. Потому что какое ваше собачье дело?