Политпопса
О, эта череда Ельциных, Черномырдиных, Жириновских и ораторов иже с ними! Страна рыдала от смеха по утрам, вспоминая вчерашнее ночное ток-шоу или трансляцию с какого-либо внеочередного съезда.
Юрий Гречко-ст.
писатель
Р
убикон перейдён... Что позволено Юпитеру, не позволено быку... Хочешь мира — готовься к войне... У вас замирало в юности сердце, когда в затрёпанных книжках случалось наткнуться на чеканные строки афоризмов, прославленных в веках и тысячелетиях? Тогда и вы, должно быть, задумывались, сколько страсти и жару возможно спрессовать в нескольких счастливо сложившихся и ненароком оброненных словах, - или, напротив, во фразе, явно отдающей гениальной домашней заготовкой, вроде повторяющегося вновь и вновь катоновского крика «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam!» И так — до тех самых пор, пока Карфаген и впрямь не разрушили, сравняв его крепостные стены и башни с землёй. Помните, у Гумилёва: «В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо Своё, тогда Солнце останавливали словом, Словом разрушали города. И орёл не взмахивал крылами, Звёзды жались в ужасе к луне, Если, точно розовое пламя, Слово проплывало в вышине...» Жаль, что я уже никогда не соберусь с мыслями и не напишу книгу, в которой стоило бы проследить долгую эволюцию афоризма. При этом были бы возможны несколько дискурсов — от структурно-лингвистического толкования этих великолепных образчиков минималистских текстов до анализа глубоких историко-философских корней и связей внутри самого жанра. Впрочем, даже не собираясь браться за выполнение столь титанического труда, я априори вижу в нём некоторые особенности, возникающие при сопоставлении афористичности древних, новых и новейших времён, о чём и хотел бы поговорить. Похоже, что желание остаться в памяти потомков не только хорошим правителем, но и остроумным человеком, было естественным для большинства из тех, кто по воле провидения или другим, более естественным, причинам то ли восходил на вершины власти, то ли становился властителем дум. В любом случае, стать автором bon mote — уж не говоря о добром полновесном афоризме! - мог только аристократ — духа, крови ли — неважно, главной в этом определении была его первая часть. Однако всё стало кардинально меняться уже в XIX и окончательно сместило старые акценты в XX веке, когда появилась возможность практически мгновенного тиражирования для массовой аудитории любой информации, в том числе краткого и меткого высказывания VIP-персон, в число коих демократические общественные подвижки и политические потрясения стали всё чаще выдвигать плебеев всё тех же духа и крови.К примеру, отзыв Сталина об одном из казнённых по его приказу соратников по краткости и экспрессии может претендовать на пальму первенства в афористичной оценке ситуации террора 30-х годов: «Не сцал бы против ветра, не был бы злой, был бы живой»
В этом смысле весьма интересна трансформация ленинских высказываний, вошедших в золотую копилку советских афоризмов: от суховато-нейтральных, ещё отдающих дворянским происхождением, до откровенно грубых, потрафляющих пролетарской эстетике. Сравним: «Невежество менее удалено от истины, чем предрассудок», «Политика есть самое концентрированное выражение экономики», и - «Юристов надо брать ежовыми рукавицами и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает», «Интеллигенция не мозг нации, а говно»...
Верный ученик и последователь Владимира Ильича, успешно заменивший его на посту лидера партии и государства, не был особенно мучим дуализмом своего происхождения и отведённой ему исторической роли. Поэтому с лексикой большинства высказываний у товарища Сталина всё было в порядке.
К примеру, его отзыв об одном из казнённых по его приказу соратников по краткости и экспрессии может претендовать на пальму первенства в афористичной оценке ситуации террора 30-х годов: «Не сцал бы против ветра, не был бы злой, был бы живой»... Есть и целый ряд изречённых им афоризмов, которые по уровню безнравственности и каннибализма вполне могли бы потягаться с высказываниями Геббельса. Например, наиболее известное: «Смерть одного человека - это трагедия. Смерть миллионов - это уже только статистика».
Конечно, Иосиф Виссарионович знал истинную цену собственным афоризмам, поэтому и не брезговал возможностью элементарно своровать у кого-то пришедшиеся по душе слова. Виктор Шкловский поведал, что афоризм "Писатели - инженеры человеческих душ" был провозглашён Юрием Олешей на вечере-встрече писателей со Сталиным в доме Горького. Некоторое время спустя Сталин публично процитировал эти слова: "Как метко выразился товарищ Олеша, писатели - инженеры человеческих душ". Но когда очень скоро этот афоризм был приписан кем-то из лизоблюдов Сталину, вождь скромно согласился с предложенным ему авторством.
А каким пиршеством цинизма стало поставленное на поток производство в недрах идеологических лабораторий правящей партии «нового советского афоризма»! Этот маразм активно распространялся в средствах массовой информации, тиражировался миллионами плакатов и листовок, вбивался в сознание школьников на уроках литературы. Люди моего поколения ещё застали рудименты этого оболванивания и дебилизации, выдаваемые за образчики глубокой народной мудрости: «От ленинской науки крепнут разум и руки», «СССР — всему миру пример», «Красна песня складом, Советский Союз — ладом», «Ленинский завет — на тысячи лет» и т.д.
Всё это липовое шаманское камлание сегодня было бы так смешно вспоминать... если б не было так грустно от осознания беспримерной жестокости времени, в котором разыгрывалась гигантская историческая трагедия общности людей, называвшихся советским народом.
— Старик, складывается невероятная для нас ситуация: впервые за много десятилетий лидером государства становится молодой мужик, женатый на молодой женщине! А значит, мы возвращаемся к нормальной ситуации возможности в государственном управлении фаворитизма, - представляешь, какие комбинации могут при этом возникать?!»
...Когда после целой серии жёстко детерминированных политической системой СССР избраний новых генсеков и такой же жёстко обусловленной законами природы неумолимой серии их похорон к власти в марте 1985 года пришёл Михаил Горбачёв, мой университетский однокашник, тихий диссидент Аркаша Хаенко, воскликнул:
- Старик, складывается невероятная для нас ситуация: впервые за много десятилетий лидером государства становится молодой мужик, женатый на молодой женщине! А значит, мы возвращаемся к нормальной ситуации возможности в государственном управлении фаворитизма, - представляешь, какие комбинации могут при этом возникать?!
Бедный мой друг, спи спокойно на выжженом солнцем кладбище Тель-Авива. Только наивный советский интеллектуал вроде тебя мог вообразить, что кадровая, экономическая, международная и прочая политика государства, живущего в железобетонных границах сталинской империи, сможет когда-нибудь решаться в грешных альковах его помолодевших вельмож. В одном ты оказался прав, сказав: «Слышишь, они уже и гавкать стали по-новому...» - после очередной перестроечной речи новоиспечённого генсека. Что да, то да: Горбачёв поразил умением говорить без бумажки, своим неподражаемым южнорусским акцентом и детской непосредственностью в выборе лексики:
«Ну что, доигрались, мудаки?», «Я в данном случае с Иисусом Христом. Он был первый социалист у нас. Тут уже ничего не поделаешь», «Некоторые граждане считают, что нужен человек твёрдый, потому что мы в большом дерьме все»
«Ну что, доигрались, мудаки?», «Я в данном случае с Иисусом Христом. Он был первый социалист у нас. Тут уже ничего не поделаешь», «Некоторые граждане считают, что нужен человек твёрдый, потому что мы в большом дерьме все»...
Что ж, как видим, фразеологический фонд русского языка с приходом иных времён и свежих лидеров действительно пополнился специфическими конструкциями, несущими новое — уж не знаю, как его и обозначить! - общественное звучание. На авансцену перестройки вышли — или даже выскочили, как черти из табакерки, - свежие харизматические лидеры, готовые к самым острым дискуссиям в СМИ, и любое их меткое словцо или выражение тут же тиражировалось на всю страну и даже мир.
О, эта череда Ельциных, Черномырдиных, Жириновских и ораторов иже с ними! Страна рыдала от смеха по утрам, вспоминая вчерашнее ночное ток-шоу или трансляцию с какого-либо внеочередного съезда»
О, эта череда Ельциных, Черномырдиных, Жириновских и ораторов иже с ними! Страна рыдала от смеха по утрам, вспоминая вчерашнее ночное ток-шоу или трансляцию с какого-либо внеочередного съезда.
Борис Ельцин: «Наша страна стоит на краю пропасти, но благодаря президенту мы сделаем шаг вперед!», «Денег мало, а любить людей нужно много», «Это было правильное решение. Моё решение», «И тем не менее в России мышление символическое у всех»...
Виктор Черномырдин: «На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться», «Хотели как лучше, а получилось как всегда», «Правительство - это вам не тот орган, где можно одним только языком!»...
Старые антисемитские мифы и погромная фразеология, вытащенные из пропахших нафталином семейных сундуков, стали главным козырем бывшего губернатора Кубани Николая Кондратенко (ныне сенатора в Совете Федерации) в дискуссиях на любую тему — будь то политика, экономика или культура»
Тем временем вырвавшееся на подмостки общественно-политической жизни духовное плебейство пробудило к жизни древних, казалось уже навеки уснувших, демонов межнациональной розни. Старые антисемитские мифы и погромная фразеология, вытащенные из пропахших нафталином семейных сундуков, стали главным козырем бывшего губернатора Кубани Николая Кондратенко (ныне сенатора в Совете Федерации) в дискуссиях на любую тему — будь то политика, экономика или культура.
Вот уж где было пиршество не только традиционным определениям типа «жиды», «жидомасоны», «курощупы» и «сионисты», но и неологизмам, таким как «сионократия» и «мировая закулиса». Увы, на афоризмы речения Кондратенко ни разу не потянули, он так и остался мастером малого жанра, хотя в пылу полемического задора у него проскакивали даже рифмованные строчки. Скажем, в феврале 1998 года на форуме кубанской интеллигенции он заявил о сионистах, что те «до Новороссийска не добегут, как им там сапогом в морду дадут»...
Впрочем, малый жанр - понятие условное, когда речь идёт о полутора-двухчасовых монологах высшего должностного лица края на многолюдных форумах. К тому же выступления эти мгновенно и раболепно тиражировались на всю многомиллионную читательскую, слушательскую и зрительскую аудиторию края подконтрольными администрации средствами массовой информации. Скорее, здесь уместно было говорить о столь приснопамятном для нас, людей среднего и старшего возраста, большом советском стиле, чья неизгладимая печать накладывалась на крупноформатную, злобную пустопорожность полос придворных газет и елейные интонации официальных телевизионных программ.
Слушать его в прямом эфире или со сцены было истинным интеллектуальным пиршеством не только для специалиста-филолога, но также и для любого человека, умеющего логически мыслить и анализировать воспринимаемую информацию»
Самое поразительное в этом стиле - феномен самоупоения, мешающий исполнителю главной партии контролировать собственные речи, особенно произносимые такими мастерами устной импровизации, каким был наш тогдашний губернатор. Слушать его в прямом эфире или со сцены было истинным интеллектуальным пиршеством не только для специалиста-филолога, но также и для любого человека, умеющего логически мыслить и анализировать воспринимаемую информацию. Читать в газетах последующую стенограмму было занятием менее интересным, ибо, понимая, что написанное пером не вырубишь топором, штатная пишущая братва приглаживала шероховатости живой речи, облагораживая или попросту вымарывая слова, выражения и целые фразы, не делающие, мягко говоря, чести оратору.
Афоризм окончательно превращается в скверный анекдот, сильные выражения – уже почти на грани цензурного фола – становятся чем-то вроде острой приправы к блюдам ораторского мастерства»
Что остаётся добавить? Только то, что нынешние наши лидеры, герои сегодняшнего дня, в большинстве своём откровенно наследуют дурную традицию советского и перестроечного периода выражаться максимально просто и доходчиво. Афоризм окончательно превращается в скверный анекдот, сильные выражения – уже почти на грани цензурного фола – становятся чем-то вроде острой приправы к блюдам ораторского мастерства. Харизму а-ля Жириновский не кроит на себя только ленивый. Часто это производит довольно жалкое впечатление, как всякое эпигонство: никогда не забуду, как жалок и смешон был Немцов, после секундной заминки плеснувший ответный стакан воды в лицо Владимира Вольфовича в ходе знаменитого телевизионного ток-шоу!
Впрочем, есть и последовательные, оригинальные в своём духе продолжатели развития разговорной политпопсы. К ним, несомненно, относится наш нынешний премьер, прославившийся высказываниями вроде: “Если кто не верит, что всё поднимется, то у того никогда и не поднимется”, “Мы будем преследовать террористов всюду. Если в туалете поймаем, то и в сортире их замочим”, “Надо исполнять закон всегда, а не только тогда, когда схватили за одно место”, “Не думаю, что олигархи уж так подтухли, а я думаю, они маскируются под полудохлых”, “Не Пыталовский район они получат, а от мёртвого осла уши”…
И даже президент Дмитрий Медведев, долго и мужественно крепившийся, недавно не выдержал и в своём ответе на вопрос о том, не могут ли в Вашингтоне негативно отнестись к развитию отношений России с государствами Южной и Латинской Америки, рубанул – правда, слегка запнувшись и чуть порозовев: “Я надеюсь, что это никого не трогает, а если и трогает, то нам на это наплевать…”
Ах, как прав был Гумилёв, закончивший уже цитировавшееся выше стихотворение фразой: “И, как пчелы в улье опустелом, Дурно пахнут мертвые слова…”
1 комментарий
matitsin 21 июн 2010, 18:32
Последние обсуждения