По данным управления здравоохранения Краснодара, сегодня в городе проживает 7078 долгожителей — людей, достигших 90-летия, из них 352 тех, кто перешагнул 100-летний рубеж. «Югополис» встретился с одной из долгожительниц — Анной Константиновной Кутановой, которая в мае этого года отметила свой 101-й день рождения, и попросил ее рассказать о своей долгой жизни. Пробелы в памяти пожилой женщины заполняла ее 80-летняя племянница Нина Александровна Бондаренко — представительница многочисленной родни Анны Константиновны.
Анна Константиновна: — Я родилась 22 мая 1915 года в деревне Новоселки Владимирской губернии Суздальского уезда. Сейчас это Камешковский район Владимирской области. Наш домик стоял у реки Печуги, а через речку была церковь. Отец, Константин Иванович, работал мастером на ткацкой фабрике, мама, Матрена Савельевна, была домохозяйкой. У них было двенадцать детей: шесть мальчиков, шесть девочек, я — одиннадцатая по счету.
Родители имели свою землю — большой надел, с которого мы все и кормились. Мама была рукодельницей, и меня шить-вязать научила. Вот, смотрите, видите полосатую дорожку на входе в комнату? Ей 120 лет, ее мама ткала, а она почти как новая.
В восемь лет я пошла в начальную школу, окончила четыре класса. Потом работала дома, помогала маме по хозяйству, в поле. В 18 лет уехала к старшей сестре Пелагее в Камешки, в двенадцати километрах от нашей деревни. Она замуж вышла за местного парня, он ее увез, у них родилась дочка Ниночка, я помогала ее нянчить, пока они работали.
Позже устроилась на работу на местную ткацкую фабрику имени Свердлова банкаброшницей (банкаброша — машина в бумагопрядильном производстве, разбивающая массу хлопкового волокна на отдельные, более тонкие жгуты. — Авт.). Была активисткой, комсомолкой, ходила на разные собрания, и меня избрали депутатом поселка. Только я не собиралась прожить там всю жизнь, хотела уехать к брату Ивану в Краснодар, он был военным, жил с женой Ниной в Пашковке.
Пришла за расчетом на фабрику, а меня не хотят отпускать — мол, ценный сотрудник. Тогда я специально «проспала» свою смену, пришла позже — в то время за это увольняли. Но меня не уволили — говорят, устроим тебя на фабрику в другом городе, а потом снова к нам вернешься. Но я была упрямой — бросила все и сбежала к брату. Это было в 1941 году, еще до войны.
Родившиеся в 1915 году
Иван устроил меня в колхоз им. Кагановича учетчиком. В начале августа 1942 года колхозниц попросили охранять военкомат. Стоим с подругами, навстречу идет мужчина: «Девчата, что вы тут делаете?» — «Как что - охраняем!» — «Бегите отсюда, немец уже в Краснодаре!» И мы побежали. В чем были, не заходя домой. Бежали через Пашковскую переправу, тогда уже взрывали мосты. Невестка Ниночка осталась в Краснодаре вместе с ребенком, которого она взяла к себе на воспитание. Его вместе с другими детьми привезли из блокадного Ленинграда, краснодарцы разобрали детей по домам, и я, помню, еще обиделась, что Нина для меня никого не взяла…
Я ее больше не видела: во время оккупации города она помогала партизанам, ее выдали, и немцы Нину повесили. Брат, вернувшись с фронта, выяснил, кто ее предал (это была соседка), но не стал мстить. А что стало с ребенком, мальчиком, мы так и не узнали.
Мы с подругами добежали до самого Горячего Ключа. Меня причислили к штабу 196-го дорожно-строительного батальона. Была интендантом и писарем, по-нашему — учетчиком и секретарем, заодно поваром. До сих пор удивляюсь тому, как меня, с образованием в четыре класса, взяли в штаб, а моих подруг с институтским образованием — нет. Штаб размещался в деревянной школе. Однажды наши поехали за продуктами, а я осталась в штабе готовить и встречать их. Прислонилась к стене, а она вдруг упала, погребя меня под собой — школа сложилась как карточный домик из-за того, что ее по досточке растащили на обогрев. Меня из завала достали: хорошо, я в шинели была — она смягчила удары упавших на меня досок.
Потом была Малая земля. Я выписывала продукты, обеспечивала ими солдат. Во время выдачи бывали обстрелы. Иногда стоишь, выдаешь крупу и думаешь: «Меня же сейчас убьют, упаду здесь среди продуктов». Часто случались передислокации. Во время одной из них я осталась без ничего — не успела вернуться в свою землянку, чтобы вещи собрать.
Помню, на косе Чушке на Керченской переправе была очень большая бойня. Но мне нужно было доставлять продукты, несмотря на сильные обстрелы. Как-то ехали с извозчиком к своим и едва к немцам не попали — вовремя заметили, повернули оглобли.
В 1945-м, когда война закончилась, я вернулась в Пашковку, снова устроилась учетчиком в колхоз.
Нина Александровна : — Тетя не помнит таких подробностей, но если судить из ее же автобиографии, писаной для кого-то и сохранившейся до сих пор, в мае 1938 года она поступила в школу комиссаров в городе Иванове, окончила ее два года спустя, а потом, судя по всему, снова вернулась на фабрику. В 1941 году приехала в ст. Пашковскую, а в августе 1942-го ушла с истребительным батальоном в горы. Потом уже ее причислили к штабу 196-го дорожно-строительного батальона. В апреле 1944 года вступила в партию. Победу встретила в Прибалтике. Младший сержант Кутанова награждена орденом Отечественной войны II степени и медалью «За оборону Кавказа».
А.К.: — В колхозе я проработала недолго, меня взяли на работу в Краснодарский пединститут. Назначили комендантом первого общежития, оно тогда на улице Орджоникидзе размещалось, в здании бывшего табачного склада. Студенты жили в комнатах по 10-20 человек.
Тут
пришло известие о смерти сестры Поли
(Пелагеи). Незадолго до этого я ее
навестила, видела, что сестра долго не
протянет, увезла с собой младшего
племянника Славу, ему 6 лет было. После
смерти матери остальные дети остались
сиротами, муж Поли погиб на фронте.
Поэтому я забрала к себе Нину, ей было
14 лет. Мы все ютились в 15-метровой комнате
при общежитии. Из мебели были только
кровати и стол, на остальное места не
хватало. Племянники были детьми войны,
рассказывали мне, как по ночам ходили
на колхозные поля, копали картошку —
есть вообще нечего было. Нина бросила
школу после 7 класса, работала курьером
на фабрике, смогла скопить денег и
приехала ко мне через полстраны.
352
краснодарца,
перешагнувших 100-летний рубеж, проживает в городе
Уже учась в техникуме, я навестила старшую сестру Валю в Камешках. Она к тому времени вышла замуж, родила дочку. А муж у нее алкашом был. Прихожу домой — нет ее. Смотрю, идет с базара — босиком, как голодранка какая-то. Тогда я решила забрать ее с ребенком в Краснодар к тете. Бежали по-тихому, не беря с собой никаких вещей, чтобы ее муж ничего не заподозрил. Но он через время их разыскал, и они с Валей снова стали жить вместе. Она тогда прачкой при общежитии работала, поэтому ей комнату дали. Тетя ругать ее не стала — ну живите, что с вами делать. Она вообще никогда не ругается.
А.К.: — Примерно пять лет спустя меня перевели комендантом в новое общежитие на Постовую. Там нам дали три комнаты, но не в самом общежитии, а в домике во дворе — сейчас это Литературный музей Кубани. К тому времени Нина вышла замуж, а Слава женился, у него ребенок родился. Жили все вместе.
Со студентами жили дружно, одного возраста были-то, меня саму за студентку принимали. Когда мои студенты уезжали в колхоз, я выставляла в коридор столы, накрывала их, встречала. Дни рождения все вместе справляли. Некоторые из них стали профессорами, докторами наук. Племянников тоже выучила: Нина окончила медтехникум, стала фельдшером-акушером, а Люба — институт.
Н.А.: — Тетя Аня была единственной, к кому после смерти мамы мы могли приехать. У тети Лиды муж был не подарок, у тети Клавы супруг погиб на войне, и она одна воспитывала троих детей, еще и мою маму досматривала. Трое дядей погибли на фронте, дядя Вася, которого не призвали из-за хромоты, сам нуждался в помощи, ну и так далее. К тому же нас никто к себе не звал, а Анна Константиновна позвала.
А.К.: — Студенческое общежитие на Постовой дважды признавалось лучшим в Союзе, к нам даже Фурцева приезжала — переночевала, со студентами общалась. Ходила на речку с ребятами, хорошая такая. Когда наше общежитие во второй раз признали лучшим, я даже возмутилась: а что же Москва? И мы со студентами поехали «инспектировать» столичные общежития. Выяснилось — обыкновенные, как везде. Но только мое было намного чище, потому что сами студенты его убирали. Комнаты между собой даже соревнования устраивали — у кого чище и красивее. И студенты мне говорили: «Анна Константиновна, не беспокойтесь — мы же всех знаем. Если кто-то в чем-то провинится, мы ж его…» Если меня не было в общежитии и приходила какая-то комиссия, они никогда ее не допускали: «Коменданта нет, ждите». А сами в это время бегали по комнатам и наводили порядок там, где нужно было. Ректора Петриченко однажды даже не пустили. Дежурный его в лицо не знал, поэтому не пустил без коменданта. Так он потом благодарность вынес за хорошую работу.
Хотя в общежитиях были и скандалы, и воровство — но конфликты быстро улаживали, а воров находили. Стыдили, да и отпускали с миром. Вообще жили дружно, как одна большая семья. Однажды ко мне пришел студент и говорит: «Мне негде жить и платить нечем». Ну что мне делать? Я его поселила у себя в кабинете, выдала ему постель. А потом, когда у него деньги появились, переселила в комнату.
Когда
построили два общежития на Ставропольской,
перевели меня комендантом уже сюда.
Проработала я здесь до 1995 года и вышла
на пенсию в 80 лет, потом еще года три
работала нянечкой в детском саду и
уборщицей на ХБК. Я вот только одному
удивляюсь: как я, малограмотная, прошла
комендантом через четыре общежития,
как мне руководство не боялось доверить?
Ведь сколько на мне было имущества,
документов…
А.К.: — Замуж я так и не вышла. Еще когда в колхозе работала, у меня был кавалер Мишка, жениться хотел. Но однажды я узнала, что он спекулянт и бросила его, хотя встречались долго, у меня даже сохранились его фотография и открытки. Когда работала комендантом, много молодых людей из общежития пытались за мной ухаживать, но я всем давала от ворот поворот — какой замуж, когда на мне столько детей, их же надо было поднимать.
Я ни о чем не жалею. Лучше меня никто не живет. В 1971 году университет дал мне квартиру (поблизости от вуза, на ул. Ставропольской. — Авт.), с тех пор я живу в ней одна, хотя родственники все время зовут к себе. Но я никому не хочу мешать. Я сама и готовлю, и стираю, и убираю. По утрам делаю гимнастику, купаюсь под холодным душем. Покупаю и ем, что мне нужно, а с ними не могу — у них деликатесы, а мне нужен черный хлеб, каша. На базар каждый день хожу пешочком, покупаю пару огурчиков, несколько картошек, луковицу. Ко мне женщина из соцзащиты приходит, я прошу ее иногда купить мне что-нибудь, полкило картошки, например, а она мне килограмм приносит. Зачем — картошка же пропадет? В супермаркетах и торговых центрах я никогда не была, а вот в местном «Магните» меня уже все знают. Беру там молоко, творог, сыр, колбасу. Но сыр и колбаса уже не такие, как раньше, чем-то начиненные, вкус не тот.
Я часто езжу на трамвае. Сажусь на любой маршрут и доезжаю до конечной остановки. Кондуктора меня спрашивают: «Бабушка, вы не заблудились?» Я говорю, нет. «А чего ж вы до самого конца доехали и не выходите?» — «Мне хочется посмотреть, как наш город вырос». Краснодар мне очень нравится. Когда я сюда приехала, это был маленький городишко. Из парков только нынешний Городской сад был, горожане отдыхали там и еще на Затоне. В Комсомольском микрорайоне я уже три юбилея отметила, и с каждым годом удивляюсь, как он растет вширь и ввысь. Но все равно все не переделаешь, недостатки есть. Но город изменился.
Когда была в последний раз в поликлинике, не помню. Ничем не страдаю, ни на что не жалуюсь. «Скорую» никогда не вызывала. Слышу только плохо, в голове шумит по ночам.
Мое любимое здание в городе на Красной, 5 — это бывший крайком партии, нынешнее Законодательное собрание Кубани. Почему? Потому что там недалеко наше общежитие на Постовой было, и мы там со студентами часто гуляли. А фильмы смотреть ходили в «Кубанькино» (здание напротив Музтеатра, бывший РЦ «Квартал». — Авт.) - сейчас в нем магазин одежды. Рядом с ЗСК храм святого Александра Невского построили, я туда по праздникам на службы езжу. А после иду пешком по Красной до Кооперативного рынка. Смотрю, как все изменилось — красиво стало.
Я как-то упала с кровати, ударилась боком. Сначала не болело, а потом сильно прихватило. К врачу не пошла — зачем? Взяла алоэ, приложила, перевязала, все прошло. Выписываю газету «ЗОЖ», читаю в очках и с лупой, ничего не выбрасываю. Здесь много полезных рецептов.
Смотрю телевизор — новости с субтитрами и «Давай поженимся» — но не понимаю, о чем говорят, просто людей рассматриваю. А так мне некогда. Почему? Убрать, постирать, приготовить, цветы полить, на рынок или в магазин сходить, прессу всю перечитать, гимнастику сделать. Полно работы.
Читайте также
Первая полоса
Последние новости
-
В Сочи планируют открыть АНО “Порт Семья” для работы с трудными подростками и семьями в тяжелых жизненных ситуациях 11:15
-
Рост числа пациентов из Прикубанского округа стал причиной открытия новой масштабной клиники 11:14
-
Союз армян России выразил несогласие с безответственным курсом, проводимым властями Армении 10:57
-
Возвращение детского детектива: сериал «Любопытная Варвара» выйдет осенью в онлайн-кинотеатре Wink.ru 10:55
-
Генпрокуратура просит суд обратить в доход государства акции крупнейшей в России макаронной компании "Макфа" 10:49
-
Депутат Очкаласова: все законы и поправки, принимаемые депутатами ЗСК, направлены на благополучие жителей 10:48
-
В Мостовском районе ищут пропавшего накануне 10-летнего мальчика 10:18
-
Цифровая и ESG-трансформация: Сбер помогает росту экономики и социальной сферы Калмыкии 09:41
-
Экс-министра здравоохранения Ростовской области приговорили к 4,5 годам тюрьмы 09:22
-
Павел Дуров анонсировал новую функцию в Telegram для жителей РФ, Украины и Белоруссии из-за призывов к терактам 09:20
-
Из Патриаршего подворья в Темрюкском районе эвакуировали 10 человек из-за пожара 09:13
3 комментария
Умник 17 авг 2016, 17:56
JJJJJ 19 авг 2016, 09:02
Ohsher 19 авг 2016, 12:12
Последние обсуждения