Илья Островский за свои 34 года успел организовывать антиалкогольные, антинаркотические и другие социальные акции (в том числе, руководил профилактическими программами Российского Благотворительного Фонда «Нет Алкоголизму и Наркомании»), поработать менеджером групп «Кирпичи», «Элизиум», «Приключения Электроников», «Тараканы!», а также воплотить в жизнь несколько масштабных музыкальных фестивалей. С одним из них — KUBANA (проводится на территории Краснодарского края) — связана история жизни Ильи вот уже шесть лет.

«Югополис» поговорил с Команданте, как его называют все, кто связаны с этим самым летним, морским и неординарным фестивалем в России, о надеждах, провокациях и том, как антибизнес-модели позволяют оставаться свободным.

— Илья, как скоро после окончания фестиваля вы приступаете к подготовке следующего?

— Еще до начала предыдущего фестиваля — по крайней мере, в голове, в мыслях, в рамках строящихся планов. Непосредственная подготовка начинается примерно через месяц после окончания предыдущего фестиваля.

— На отдых-то время остается?

— Всё бывает очень по-разному. Если бы всё в организации шло по течению и не было никаких противодействующих факторов, по большому счету, тогда и длительного отдыха бы не требовалось. Но с учетом того, что в последние годы мы сталкиваемся всё с большим количеством проблем, организация начинает носить достаточно стрессовый характер. Тем не менее, я всё-таки стараюсь находить время на отдых и в процессе подготовки, разрывая его. С учетом того, что на сегодняшний день KUBANA стала неотъемлемой частью моей жизни, я привык совмещать работу по фестивалю и свои личные планы.

— Максимальным стрессом, насколько я понимаю, для вас стал прошлый год? Что вы сейчас делаете, чтобы избежать повторения подобных эксцессов? С чем они были связаны?

— Я раньше очень не любил об этом говорить, а сейчас уже не вижу смысла молчать. Совершенно очевидно, что большинству людей, которые следят за судьбой KUBANA, это известно. В последние года три мы сталкиваемся с противодействием проведению нашего фестиваля со стороны неких активистов. Не будем уточнять, каких. Первое время для меня это был дикий стресс. Мне казалось, что я делаю однозначно позитивное — имиджево, эмоционально, организационно, как угодно еще — мероприятие. Я даже не мог предположить, что у этого музыкального праздника могут возникнуть противники.

Когда ты делаешь то, во что однозначно веришь как во что-то очень хорошее, и вдруг кто-то совершенно серьезно начинает говорить, что нет, это плохо, — первое время пытаешься доказать обратное, переубедить, найти аргументы. Через три года стало очевидно, что эти люди безнадежны. Нужно было просто научиться с этим жить.

Это идет фоном, как хроническое заболевание, у которого бывают обострения, но в целом ты с ним смирился. Ты понимаешь, что, наверное, оно подтачивает твой организм в целом, но при этом живешь и пытаешься продолжать находить какие-то радости в жизни — без оглядки на то, что оно существует.

— Что касается оглядки на современную ситуацию в России, ее новые законы — вы, когда общаетесь с артистами, специально оговариваете, например, отсутствие мата на сцене? Другие какие-то вещи - отсутствие лозунгов?

— Совсем недавно мы все видели эксперимент под названием «Выступление группы «Ленинград» на фестивале «Нашествие». Я с замиранием сердца включил интернет-трансляцию, специально чтобы посмотреть именно это выступление. Сергей Шнуров выбрал первые три или четыре песни, состоящие исключительно из приличных слов, без нецензурных. Я подумал: ну всё, сломали Серегу, видимо, там жесткая договоренность. Но после четвертой песни Сережа вошел в свое обычное русло.

И, насколько я понимаю, с точки зрения тех реальных проблем, которые возникли у организаторов, штраф около 50 тысяч рублей, который они заплатили… если этот закон будет действовать так, я буду его воспринимать как еще один способ пополнить бюджет Российской Федерации, почему нет? Мне не жалко.

Если же говорить в приложении к KUBANA — мы уже давно изменили вектор нашего движения, хотя это не является аргументами в убеждении пресловутых активистов. В этом году KUBANA, на мой взгляд, носит девственно чистый с музыкальной точки зрения характер. Не могу сказать, что это было продиктовано ими: у меня в целом всегда было желание потихоньку уходить из «маргинального» русла в более мейнстримовое.

Вопрос в том, что аудитория, особенно молодежная, так или иначе больше предана «маргинальным» музыкальным стилистикам. За счет этого ее можно перемещать в пространстве и во времени — например, из Новосибирска или с Дальнего Востока в Краснодарский край. Если же говорить о мейнстримовой или более интеллектуальной аудитории, понятно, что она менее мобильна и более придирчива. Я четко понимаю, что ни KUBANA, ни вся окружающая инфраструктура в районе Веселовки на сегодняшний день не способны удовлетворить запросы требовательной аудитории.

В этом году, повторюсь, мы отошли полностью от «маргинальной» составляющей, если не считать таковой Валерия Леонтьева, и стараемся привлечь чуть более модную, более взрослую и спокойную аудиторию. Поэтому в рамках сегодняшней ситуации мне сложно опасаться чего бы то ни было: все артисты такие, что их могут слушать и бабушки, и маленькие дети.

Музыканты, которые занимают какую-то активную политическую позицию на сегодняшний день — неважно, какую, пророссийскую или антироссийскую, — они сразу об этом сообщают и либо отказываются от выступления, либо как-то это декларируют. Но большинство артистов понимают, что их бизнес в первую очередь завязан на том, какое количество раз они выйдут на ту или иную сцену, и поэтому они, может быть, и имеют какое-то свое мнение, но они его оставляют при себе. Я не думаю, что в этом году мы будем иметь какие-то громкие политические высказывания — неважно, в каком направлении.

Специальные беседы, на мой взгляд, должны проводить специальные службы, а не продюсеры фестивалей. Если такая практика на сегодняшний день существует, наверное, кто-нибудь проведет. Если такой практики нет — мне сложно сказать, я стараюсь не вступать в политические дискуссии, у меня нет своего четкого мнения, я никогда не делил мир на черное и белое. Я понимаю, что есть огромное количество разных больших интересов, влияний, которые схлестнулись, и делать резкие однозначные выводы, наверное, ограниченно и примитивно.

Что касается зарубежных артистов — если они едут в Россию в такое время, однозначно, они относятся с определенной симпатией если не к всей стране в целом, то как минимум к российской аудитории. Мне этого достаточно для того, чтобы мероприятие сделать успешным.

— Вы сталкивались в этом году с отказами от участия в фестивале именно по политическим причинам?

— Да. Отказалось несколько коллективов, уже заявленных. Я не знаю, насколько это прямо политические причины: вполне возможно, что это были в большей степени некие соображения безопасности. Конечно же, для американцев или европейцев Краснодарский край и Анапа — это все где-то рядом с Крымом, а Краснодар — это где-то рядом с Ростовом, а Ростов — с Донецком, а там, по их мнению, война и стоят танки.

Я знаю совершенно точно, что зарубежные страховые компании отказываются сейчас страховать поездки, особенно на юг России, а иногда и в Россию в целом. Естественно, когда привыкший к стерильности музыкант вдруг получает ответ от страховой компании, что ее руководство приняло решение в связи с напряженной ситуацией в том или ином регионе перестать страховать грузы, поездки, жизнь и здоровье, ему становится не по себе. Поэтому в этом году у нас есть в том числе и повторяющиеся музыкальные коллективы, которые уже выступали на KUBANA — с ними есть контакт и диалог, и они нам доверяют.

— Кого вы можете назвать из наиболее интересных новых, не повторяющихся артистов?

— Много новинок, причем есть новинки очень, на мой взгляд, интересные со всех точек зрения. В первую очередь для меня это группа Bastille. Это, наверное, сейчас самое громкое и яркое явление в новой британской музыке, победитель всех возможных конкурсов. Когда я в последний раз был в Лондоне, композиции этой группы звучали из каждого утюга и холодильника. Они находятся во всех топовых хит-парадах, и, конечно же, это интересно, потому что они впервые приезжают не только на KUBANA, но и в Россию в целом.

Также я бы выделил группу Madness. Смело можно заявлять, что это первая настоящая большая легенда мировой рок-музыки, приезжающая на KUBANA. Это прямо столпы, монстры.

Еще бы отметил группу Volbeat, которая тоже впервые приезжает в Россию, при этом являясь хедлайнером крупнейших европейских фестивалей. В России она не слишком известна, что для меня удивительно, ведь это большая по европейским меркам группа, которую удалось затащить на наш маленький скромный фестиваль.

— Уже объявлен весь лайнап или вы еще что-то приберегли?

— Я очень не люблю этот вопрос. Как только скажу, что лайнап закрыт, вдруг что-то случается, что заставляет изменить решение. KUBANA с точки зрения бизнеса — достаточно сомнительное предприятие. Очень много рисков, факторов, которые могут повлиять на его успех, и добиться результатов удается огромной кровью, с привлечением большого количества инвестиций, спонсоров и т.п.

Во многом это связано с тем, что я и моя команда часто принимаем «антибизнес-решения». С финансовой точки зрения они никогда не будут окупаться и носят в большей степени имиджевый характер. Тем не менее, при помощи этих вещей и делается мероприятие.

— В чем идея «тайной вечеринки», которую вы организуете?

— Эта идея уже трансформировалась с того момента, как я ее придумал. А придумал я ее по простой причине: есть у нас абонементы LIBRE, типа VIP. При этом на открытом воздухе в чистом поле мы не можем организовать какие-то существенные дополнительные бонусы. Поле — оно и есть поле. Или пляж. Я сказал: давайте еще сделаем для этих людей секретные вечеринки. Чтобы они чувствовали себя немножко более приобщенными к фестивалю, что у них есть какая-то дополнительная опция.

Есть несколько музыкантов, которых я хотел бы пригласить на KUBANA, придав такому событию определенный оттенок. Я совершенно точно знаю, что некоторые участники этих секретных вечеринок будут как минимум неожиданны для гостей KUBANA, станут очень приятным сюрпризом и даже смелым экспериментом.

Возвращаясь к вопросу о коммерческой составляющей: эти вечеринки — не коммерческий ход. Многие люди, перед которыми приоткрыта завеса секретных вечеринок, крутят пальцем у виска. «Илья, ну ты чё, ну хотя бы за неделю, за две откроешь карты?» И я еще не могу зарекаться, что я этого не сделаю. У меня было много соблазнов. Пока удается с ними бороться. С коммерческой точки зрения я давно должен был открыть лайнап этих секретных вечеринок и продавать как можно больше абонементов LIBRE, и все были бы счастливы. Но мы, как известно, не ищем легких путей.

Плюс шесть коллективов в лайнапе скорее всего могли бы увеличить продажи. Сегодня, возможно, это выглядит как разводка: приедет какой-то сельский диджей, устроит нам дискотэку, а мы за это переплатим денег. Обещаю, что всё будет не так.

— Чем был продиктован отказ от Благовещенской, помимо соседства с игорной зоной, которая, так и непонятно, будет там или нет?

— Мы столкнулись с противодействием проверяющих структур. Если бы этот участок был у нас в долгосрочном пользовании, даже проблему пыли можно было бы решить совершенно легко. Через какое-то время эта площадка стала бы идеальной. Мне она очень нравилась — с точки зрения подъездов, логистики, возможностей реализации любых технических фантазий. На огромном пространстве можно ставить сцены любого размера. Да, пыль была жуткой — но даже она бы меня не остановила, если бы стоял выбор между Веселовкой и Благовещенской. Но серьезные затраты нецелесообразны в рамках одного года.

— А в Веселовке вас ждут?

— Я бы сказал так: Веселовка вообще перестала без KUBANA существовать. Я вчера был на площадке и обнаружил, что, хотя на дворе середина июля, почти пик сезона, все кафе закрыты. И на вопрос, почему не открываются-то, они отвечают: мы «Кубану» ждем. Там идет строительство временных кафе, еще чего-то — в общем, Веселовка готовится.

— Вы всегда положительно отзываетесь о губернаторе Краснодарского края. Какова его роль в том, что Кубана по-прежнему остается здесь, несмотря на все противодействия?

— Ключевая. Если бы не было поддержки со стороны Александра Ткачева, я думаю, что KUBANA закончила бы свое существование если не после первого года, то после второго совершенно точно. Нужно понимать, что я хоть и занимаюсь организационными моментами, все равно в первую очередь человек творческий. Как это ни банально звучит, - человек ранимый. Если бы не было почвы, поддержки, некой точки опоры, я бы уже давно расстроился, развернулся и пошел в другую сторону.

Я никогда в жизни не планировал общаться с какими-то активистами, правоохранительными органами. Мне интересно делать красивые шоу, продумывать какие-то фишки для фестиваля, а всё остальное, что происходит вокруг KUBANA, — совсем не для меня. Если бы мы в этих вопросах не чувствовали помощи и поддержки, думаю, это предприятие очень быстро бы накрылось.

 Впрочем, любое крупное массовое мероприятие в России не может существовать без поддержки официальных властей. Или это существование будет достаточно жалким и неуспешным.

— Не было мысли делать фестиваль в Крыму?

— Мне глобально всё равно, где делать фестивали. Хоть в Крыму, хоть в Сибири, хоть в Новой Зеландии — это совершенно не важно. Если есть зрители, обоюдное желание и какая-то поддержка — я буду делать. Это очень затягивающее чувство, когда из ничего на пустом месте появляется город, а еще через неделю он исчезает. Я готов строить такие города там, где мне это предложат.

— Сейчас есть предложения?

— Да, и достаточно большое количество. Есть очень много «но». В первую очередь, для меня важна творческая свобода. Даже в рамках KUBANA мне сейчас уже приходится маневрировать и быть всячески корректным в своих творческих посылах и помыслах. Во многих предложениях есть очень серьезные ограничения на эту тему. Из серии «давай делать фестиваль, но мы хотим, чтобы это был фестиваль вот такой и никакой другой». Но это мне неинтересно. Вообще я думаю, что в ближайшее время появится еще несколько проектов, которыми я буду серьезно заниматься.

— Как вы относитесь к решению организаторов «Казантипа» о переезде в Грузию?

— С пониманием. Они хотят сохранить свое детище, которому уже больше 20 лет, в том виде и с теми идеями, которые в нем были изначально заложены. Я объективно понимаю, что по крайней мере в ближайшие год-два в Крыму это будет сделать достаточно сложно. По множеству причин. Сработал инстинкт самосохранения. Помимо этого, я так понимаю, российская сторона, у которой сейчас есть более важные заботы, чем думать о фестивале «Казантип», не сделала никакого предложения, интересного для организаторов этого мероприятия. А Грузия сделала.

С учетом того, что «Казантип», так же, как и KUBANA, это в первую очередь тусовка на море, а в Грузии море есть — это достаточно интересный и смелый эксперимент, и я с удовольствием в этом году съезжу и понаблюдаю, что у них получилось.

— KUBANA вашей мечты — какая она?

— Она чуть было не случилась в 2013 году. Точнее, в 2013-м это была разгоночная полоса, и уже в этом году она могла бы таковой стать, но, к сожалению, прошлогодние проблемы подкорректировали планы. Скажем так: внутренний огонек, который рано или поздно перерастает в пламя, в моем случае довольно серьезно притушили.

Наверное, это как с ребенком. У меня нет детей, но я так предполагаю. Ты в любом случае его любишь, независимо ни от чего, но при этом, если он себя хорошо ведет и приносит хорошие отметки из школы, тебе приятно об этом думать. А если он хулиганит, плохо учится и, не дай Бог, начал употреблять наркотики, ты всё равно его любишь, естественно, но при этом думать и как-то дополнительно существовать в этой ситуации уже нет такого кайфа. Для меня этот кайф пропал. Потому что мне показали: какой бы у тебя ни был фестиваль, как бы он ни развивался и сколько бы у него поклонников ни было, может прийти какой-то дядя и в один момент всё закрыть.

Как можно говорить о стратегическом развитии и планировать «Кубану» мечты? В идеале KUBANA уже должна была бы осесть на какой-то одной площадке, начать ее развивать, вкладываться в инфраструктуру, потихоньку это бы рано или поздно выросло в полноценный европейский опен-эйр. У нас это не получается сделать уже шестой раз. Мы все время переезжаем, у нас нет гарантии, что завтра будет хотя бы так, как сегодня.

Очень сложно думать о «Кубане» мечты, когда каждый год может стать последним.