Девушка из Калифорнии

В Краснодаре я преподаю английский. В США была графическим дизайнером. Работала в нескольких местах, пока, наконец, не устроилась в «Харлей Дэвидсон». Это была отличная работа… и я переехала в Краснодар. Здесь, конечно, я не могу работать графическим дизайнером, так как не слишком хорошо знаю русский. Поэтому начала преподавать английский — то, что знаю очень хорошо! Эта работа мне по душе — преподаю уже шесть лет. Может, потом чем-то другим займусь — но только здесь, в Краснодаре, где и есть моя жизнь, мои двое детей и муж.

Три большие разницы

В США высокие требования к качеству жизни — но и платить ты за все это должен. У тебя есть работа, и ты должен выплачивать ипотеку, потому что иначе ты не купишь дом, и должен выплачивать кредит за машину. Жизнь прекрасна! Ты можешь менять айфон каждый год. И все эти новые гаджеты, которые делают жизнь лучше. Но. В любую минуту ты можешь потерять свою работу. И тогда ты не сможешь платить по ипотеке. И по кредиту за автомобиль. Твою машину заберут, твой дом заберут.

Я даже не осознавала, насколько несчастной была, пока не приехала сюда. Сейчас у меня даже близко нет того дохода, какой был в Америке, я не могу позволить себе последнюю модель айфона каждый год. Я работаю как все и зарабатываю намного меньше, чем кто-нибудь в Штатах, но я счастливее. У меня нет нового гаджета и машины, но я не живу в постоянном стрессе все потерять. Я не должна где-то взять и достать три тысячи долларов, чтобы заплатить по счетам… Вот это большая разница.

А медицинская страховка? В США она предоставляется твоим работодателем. Если он не хочет платить за твою страховку, он не платит. Если он не платит, платить должен ты сам или останешься без нее. Сейчас, при Обаме, ты обязан иметь медстраховку. Они стараются сделать ее дешевле, но страховка все равно невероятно дорогая. Не знаю точную сумму, так как не живу там. Но это сотни долларов в месяц. Я работала — у меня была страховка; работа была хорошая — страховка тоже. Но, когда мне нужно было в травмпункт, там мне дали антибиотики и отправили домой. Это обошлось в две тысячи долларов. У меня была операция на носу: как проснешься после операции, нужно ехать домой. Я никогда не лежала в больнице в Америке. Та операция обошлась мне в 10 тысяч долларов — у меня есть страховка!

В России я обращалась за медпомощью несколько раз — и по серьезному поводу, и не слишком. Никогда ни за что не приходилось платить. В субботу мы гуляли в парке, и мой сын ударился головой, вскочила шишка, мы перепугались. Приехала скорая помощь, его отвезли в травмпункт, сделали рентген, и мы вернулись домой через пару часов. Все бесплатно. В США скорая помощь страшно дорогая. Там лучшие больницы и врачи в мире, но я никогда не видела их, потому что это слишком дорого. Постоянно боялась заболеть или чтобы со мной что-то случилось. А здесь оба моих сына появились на свет в Зиповском роддоме, и я счастлива. Когда последний раз покидала роддом, мы обнимались со всеми медсестрами и врачами, настолько все было здорово. Во всяком случае, таков мой личный опыт.

Разум? Чувства!

Нет, ну бывают и раздражительные люди. Один австралиец, живущий здесь, — его зовут Джеймс, он всегда нас смешит, — говоря о том, какие нетерпеливые здесь люди, особенно в очередях в магазинах или билетных кассах, рассказывал, что как-то стоял в очереди, и старая бабушка позади все ворчала, как медленно все происходит, какой ужасный я, какой отвратительный день, и он к ней поворачивается и чеканит: «Да-ты-что!»

Наверное, грубость — одна из особенностей русского менталитета. Вы не скрываете своих чувств, а демонстрируете их. Некоторым ну очень нужно показать, что они чувствуют в этот момент! А я не понимаю, почему в очередях люди здесь так любят подойти совсем близко и тереться о тебя, как будто хотят заставить тебя поторопиться. Вот этого я за все семь лет никак не пойму. Могу повернуться и сказать: «Ну что такое! Отойди от меня». С этим у меня проблем нет (смеется). Да, я не принимаю себя слишком уж всерьез, как и всё вокруг.

Великий и могучий

С работой все хорошо: я — носитель языка, а здесь сейчас нас очень немного из-за кризиса. Преподавать английский у меня хорошо получается, и мне это дело нравится. Так что с работой все в порядке — лучше, чем у большинства россиян. Я не преподаю как в школах, знаете, вся эта серьезность и строгость. Учу людей нормальному языку, подтягиваю разговорный английский. Потому что какой толк изучать грамматику отдельно от живого языка? Люди выучат ее, придут домой, посмотрят в оригинале какую-нибудь «Анатомию Грей» и не поймут ни-че-го. Нужно учить людей прежде всего живому языку. Преподаю дома: я — домашний репетитор. Учу и детей.

Русский язык, конечно, дается трудно.

И все, на этом я остановилась, потому что это дурдом (смеется). Но я люблю поболтать, поэтому мой русский как-то продвигается, хотя грамматика ужасна (интервью проходило на английском языке. — Прим. авт.). Мои первые слова на русском были связаны с игрой в дурака, так что я выучила слова «дама», «бита», «сука» (смеется).

Первым местом для практики в русском оказался для меня «Дранки-бар». Меня там все помнили пару лет назад как drunk American. До сих пор люди мне говорят: «О, я помню тебя из «Дранки». — «Простите? А что я тогда делала?» (Смеется.) С моим мужем мы познакомились года три назад, в «Рок-баре», он музыкант, играл там в группе, английский знал не очень хорошо, а я русский примерно так же, на пальцах. Даже не представляю сейчас, как мы тогда общались.

Но я влюбилась, хотя и совершенно не планировала: путешествия, свобода, никаких детей… Все изменилось! Сейчас, конечно, нормально понимаем друг друга: то немного на английском, то немного на русском. Он говорит на моем ломаном русском, я — на его ломаном английском (смеется).

Телевизор и город

Когда я еще была не замужем, обожала ездить на велосипеде. Это было мое любимейшее занятие. Могла и 50 километров проехать в день. Вот так я проводила свободное время. А телевизор не смотрю, новостями не интересуюсь ни на каком языке, кино не смотрела уже несколько лет, за исключением мультиков. Мне так нравится город, что я не представляю, как можно свободное время проводить у телевизора. Хотя мультики — да, мне нравятся взрослые мультфильмы вроде «Закусочной Боба» (смеется).

Пицца и суши, суши и пицца

Я люблю еду! Я люблю готовить! Знаешь, как дела обстоят в Америке? Я тебе сейчас расскажу. За день ты должна сделать кучу вещей, и нет времени даже передохнуть, не говоря уже о приготовлении еды. Все делается по графику, все планируется. Даже дети идут гулять и играть, когда это запланировано. Еды полно, и вся она в замороженном виде. Всё в коробочках. Вот так люди едят в Америке, и так питалась я. И вот я здесь, и у меня есть ингредиенты, чтобы приготовить еду. У меня есть овощи, есть молоко, есть сыр… и я готовлю. И готовлю я теперь, скажу тебе, очень и очень неплохо: семь лет практики. Из-за санкций еду импортного производства не особо купишь, и мы едим местные продукты. То, что было сделано в России. Обожаю то, что выросло на Кубани. Все очень вкусно. Помидор на вкус как помидор — а в США он больше напоминает по вкусу картошку.

Но вы, ребята, не используете возможности вашей кухни. Русская еда — больше про выживание, чем про удовольствие. Радости в ней нет. Говоришь, блины, икра? Да каждые новые блины, которые я ем, точно такие же, как блины, которые я ела до этого (смеется). Каждая чашка борща! Никакого воображения. Но я обожаю готовить. Мне нравится расспрашивать бабушек об особенностях приготовления блюд. Но рецепты не вдохновляют… Можно ведь сделать те же блины пурпурными, используя ягоды, — я делала. Мне нравится разнообразие, нравится экспериментировать. Но я, конечно, не о молекулярной кухне, чьи книги рецептов напоминают учебники химии. Я о домашней готовке. Перестать делать, как делала всегда, как делают соседи. Те же специи прекрасно справятся с задачей разнообразить блюда. Обожаю специи (смеется). У меня их много.

В рестораны здесь я перестала ходить уже года два назад. Их меню не отличается разнообразием: я его беру и могу заранее тебе сказать, что там будет. Здесь так много интересных кухонь и традиций: кавказские кухни, украинская, а люди каждый день едят пиццу и суши, пиццу и суши. Американцы любят пробовать кухню разных народов, постоянно открывать что-то новое и необычное. Во многих городах есть какие-нибудь вьетнамские рестораны, эфиопские рестораны. Итальянских вообще тысячи. Это — разнообразие. А здесь мне надоело встречать одни и те же блюда. Да и качество приготовления часто низкое. В одном на вид хорошем заведении, специализирующемся на шашлыках и гриле, я заказала семгу. Ее готовили час. Это было самое ужасное, что я пробовала в жизни. И дорогое. Так что мой любимый ресторан — это моя кухня.

Русский экзистенциализм

Когда я впервые сюда приехала и вообще не говорила по-русски, я попала в какую-то маленькую деревню или станицу, не помню, как называется. Очень маленькая.

Там в деревне жила семья — очень бедные люди. Было двое маленьких детей. Девочка шести лет, которая не знала, что такое туалет внутри дома и ванная. Были какие-то праздники — помню, все пьяные, дерутся прямо при девочке — видно, для нее все это было нормально. Я пыталась заснуть — пришлось провести там ночь, и это был мой первый опыт знакомства с Россией изнутри. Прекрасный опыт, потому что ночь была удивительная, в этих великолепных подсолнухах. Люди там были прекрасные, настоящие, хотя и вместе с тем ужасные… Россия полна драматизма. Никогда мне здесь не было скучно. Может быть, потому, что в Америке все шло своим чередом. От города к городу — все одинаково, привычно, ожидаемо: магазины, дороги, машины, люди.

Закон бумеранга

Что раздражает? Отношение к другим людям, незнакомым, поведение на улице или, например, в магазине. Почему я должен улыбаться кому-то? Зачем придерживать дверь перед беременной? Почему я для кого-то должен быть хорошим? Нужно прежде всего защитить себя! Но ведь, если вы делитесь хорошим настроением, это заразительно. В этом смысле в Америке люди более доброжелательны: они улыбаются, даже если не слишком счастливы.

Это работает как карма: если ты делишься хорошим, оно возвращается к тебе. У тебя хороший день, у того, кого ты встретил, и так далее. Хотелось бы, чтобы русские тоже в это верили.