Вместе с тем находятся и те, кто считает, что коронавирусная инфекция — это цирк, а защитные костюмы врачей, похожие на скафандры, — для потехи.

О том, что происходит в самом эпицентре борьбы с коронавирусом, в «красной зоне» одного из ковидных госпиталей Краснодара, развёрнутого на базе краевой больницы № 2, мы попросили рассказать врачей, которые там работают.

Владимир Фокша, врач-реаниматолог, 39 лет

Работает в «красной зоне» с 15 апреля

«COVID-19 — очень серьёзная болезнь со своеобразным поражением лёгких. И основная сложность заключается в том, что от неё нет таблетки. Коронавирус в чём-то схож с гриппом. Но, даже несмотря на все мутации, методика лечения гриппа известна, а как лечить ковид — ещё ни в одной стране мира точно не знают. Кому-то повезет, и он переболеет в лёгкой форме. А кто-то умрёт. Это как русская рулетка. Никто не знает, в какую группу попадёшь», — оценил он опасность болезни и шансы на выздоровление.

«Когда я слышу, как некоторые говорят, что коронавирус — это цирк, я отвечаю так: «Не дай Бог нам в с вами повстречаться на моей территории. Тогда Вы точно узнаете, что это не цирк. Люди умирают. И поддаётся терапии это всё сложно», — сказал реаниматолог.

В целом, по словам Владимира, наша система здравоохранения ковидную проверку на прочность прошла. Хотя вначале даже сами эпидемиологи, которые должны были разворачивать эту всю систему, не знали, как это делать. Рекомендации давали военные, которые учитывали опыт зарубежных стран. Но с их воплощением в жизнь были сложности. Однако, несмотря на все трудности, по мнению врача, с угрозой Россия справилась лучше, чем зарубежные страны.

«У меня есть знакомый реаниматолог, который работает в больнице под Леоном во Франции. Когда у нас только началась эпидемия, мы созванивались. Он рассказал, что у них переболело 80 процентов персонала. Больных в возрасте старше 70 лет на ИВЛ даже не переводили. Их просто оставляли в палатах умирать. У нас врачи в меньшей степени переболели. Мы также не сталкивались с нехваткой коек или нехваткой ИВЛ. Нас не ставили перед выбором — переводить человека на ИВЛ или нет. Что ни говори, но в целом система здравоохранения оказалась готова», — рассказал он.

Если говорить о медучреждении, где он работает, то его сотрудники не испытывали нужды в системах индивидуальной защиты: с самого начала хватало и масок, и костюмов. Администрация больницы даже пошла на то, чтобы сократить длительность смены в условиях наступившей летней жары. Если вначале пандемии из «красной зоны» нельзя было выходить в течение 6 часов, то теперь этот срок сократили до 4 часов. «Четыре часа поработал — вышел, принял душ, поел, поменял костюм. И снова на смену», — так описывает Владимир будни врача в ККБ № 2.

Владимир Фокша думает, что эпидемия может изменить отношение к труду медиков, показав, как они спасают жизни, несмотря на любые сложности. «Долгое время врачей принижали, о них вытирали ноги и делали во всём виноватыми. Пациент может пожаловаться куда-то наверх, а там не разбираются, там спустят полкана — и всё. И зачастую это всё несправедливо. Надеюсь, что теперь ситуация изменится».

Прохорова Ирина, врач-реаниматолог, 37 лет

Работает в «красной зоне» с 19 апреля

«Я даже не рассматривала варианта отказываться. Это моя работа, только в изменённых, в особенных условиях и труда, и с другими пациентами», — ответила Ирина на вопрос, можно ли было отказаться от работы в «красной зоне». Врач говорит, что работать стало гораздо тяжелее. В костюмах жарко, тонкие манипуляции делать в трёх парах перчаток тяжело, даже в туалет нельзя сходить тогда, когда хочется, а приходится ждать перерыва. Переносица болит от очков и респиратора, болят скулы, болит лоб. Когда снимаешь все эти средства защиты, на лице остаются вмятины, которые проходят только на следующее утро. «Но это нюансы, это не главное. Главное — то, что люди, которым мы помогаем, выздоравливают, уходят», — признаётся Ирина.

Коронавирус, по словам специалиста, — это не придуманная проблема. С одной стороны, ситуация не так катастрофична, как рисуется в головах некоторых. То есть ни гор трупов, ни пациентов в коридорах нет. Но, с другой стороны, от этой болезни реально умирают люди, а у некоторых выживших болезнь приводит к осложнениям. Избежать опасности, по словам врача, несложно. Нужно соблюдать социальную дистанцию, носить маски в закрытых помещениях и часто мыть руки. Это всё то, о чём со всех экранов говорят уже полгода и чего так много людей не понимает.

Дома у Ирины остались муж и шестилетняя дочь. Врач признаётся, что жить на расстоянии тяжело и самый больной вопрос: когда же всё это закончится и можно будет вернуться домой. Вместе с тем она заверяет: дочь, несмотря на свой возраст, всё понимает. «Ещё до того, как нас закрыли в больнице, мы вместе смотрели телевизор. Там был репортаж о том, как дети рисовали радуги и вывешивали рисунки на окна в честь врачей. Она смотрела, сильно впечатлилась, меня потом обо всем расспрашивала», — вспоминает врач.

На вопрос о том, выросла ли роль врачей в обществе, Ирина ответила скептически. «Может быть, когда на пике были в мае, был ажиотаж, пели гимны, писали песни. Это такая одноразовая акция. Сейчас, когда ситуация улучшается, всё пошло на спад. Люди, переболевшие коронавирусом, не понимают, почему их держат 14 дней, начинают скандалить. Врачей обвиняют в том, что они всё делают ради денег, ради выплат. Волна восторга схлынула. Не думаю, что изменится отношение к профессии», — сказала она.

Дрёмов Денис, врач-пульмонолог, 37 лет

Работает в «красной зоне» с конца мая

Денис начал работать в «красной зоне» после того, как его коллега заболела коронавирусом. На вопрос о том, было ли ему страшно, врач ответил, что было скорее странно. «Там совсем другая методика работы. Если в чистой зоне больше времени уделялось консилиумам, разработке тактики лечения, то здесь на это времени нет. Здесь даже бумаги нет, где можно было бы что-то написать», — признаётся врач.

Свою семью (жену и малолетнего сына) Денис отправил в деревню к дедушке. «Скучаю сильно, даже на дне рождении сына не удалось побывать», — признаётся он.

Что касается готовности нашей медицины к эпидемии, врач подчёркивает, что проблемы были у всех стран. Главной сложностью, по его мнению, явилась нехватка специалистов — эпидемиологов и пульмонологов. «Их и в мирное время не хватает так же, как не хватает терапевтов и врачей других специализаций. А в условиях «военного времени» нехватка особенно острая. Но никто заранее не мог предугадать такого поворота событий», — пояснил Денис.

Вместо послесловия

Из почти 8000 погибших от коронавируса россиян около 500 — медики. Такие данные предоставила глава Росздравнадзора Алла Самойлова. Правда, она потом оговорилась, что это не подтверждённые данные, а якобы взятые из Интернета. Действительно, разница с официальной статистикой Минздрава, по которой на конец мая от COVID-19 умер 101 медик, впечатляющая.

Сами врачи организовали виртуальную «Стену памяти», на которую заносят медработников, погибших от коронавируса. По состоянию на 20 июня в списке содержится 459 фамилий — врачей, медсестёр, санитарок, водителей машин «скорой помощи», всех тех, которые, как принято говорить в полиции, погибли при исполнении долга.

Хочется верить, что положительным результатом эпидемии коронавируса (должен же быть и такой) станет изменение роли и ценности врачей в российском обществе. Хочется верить, что бездумная оптимизация, проводимая в последние годы, наконец-то остановится. Хочется верить, что труд медиков от простой санитарки до уникального специалиста будет достойно оплачиваться и без коронавирусных надбавок. Хочется верить, что люди перестанут видеть во врачах «убийц в белых халатах». Хочется верить, что все надежды сбудутся.

С днём медика!