Имя кубанца Александра Можаева, воюющего на юго-востоке Украины под позывным Бабай, в последнее время на слуху. Соратники по борьбе называют его героем. Украинские военные видят в нем российского наемника. Российские либералы считают его обыкновенным уголовником, скрывающимся на чужой территории от правосудия.
Уверяет, что за ним круглосуточно охотятся снайперы, а за его голову украинские власти назначили крупное вознаграждение. Интервью «Югополису» он дал в подземном бункере в Донецке.
— Вы понимали, что, возможно, придется убивать людей?
— Я состою в Кубанском казачьем войске, мы ездили на всякие сборы и соревнования, участие в которых требует хорошей подготовки. Да, я ехал подготовленным, но крушить всех подряд не собирался. Просто так я не убил ни одного человека.
— А про вас рассказывают страшные истории. Где правда, где ложь?
— Не так страшен черт, как его малюют. Возможно, это делается специально, для устрашения.
— Когда появилось прозвище Бабай?
— Когда поехал на войну. Я хотел, чтобы меня боялись. Хотел прийти и напугать врагов, чтобы они не делали пакостей. В Америке и Европе очень много людей, которые закон Божий никак не воспринимают, там даже допустимы однополые браки. Но такого не должно быть!
— А как вас в зоне называли?
— Меня называли казаком, так и говорили: «Казак идет».
— На войне, находясь на территории беззакония, легко, рассуждая о высоких идеях, скрываться от правосудия. Не потому ли вы оказались в Новороссии, что в Россию обратной дороги нет?
— Знаете, я не хочу сказать, что российское правосудие несправедливо. Но на службе у него зачастую стоят люди, нечистые на руку. Не все, конечно, но многие берут деньги за то, чтобы закрывать глаза на нарушения закона.
Я стал искать правду с того момента, когда на меня возбудили уголовное дело по статье «Угроза убийством». Утверждали, что я угрожал ножом. Да, я казак, с кинжалом по городу хожу. Но если моей жизни не угрожает опасность, в ход его никогда не пущу. Посмотрите на меня: в случае необходимости могу все объяснить словами и руками. Когда люди меня видят, они понимают, что против меня идти не надо. Нельзя пойти против танка.
Добиваясь справедливости, я послал письмо президенту. На меня стали давить, заставлять писать отказную. Но если есть правила, так соблюдайте их. Ведь меня ж посадили именно за нарушения правил. Руководство в зоне заставляло начальников отрядов писать на осужденных плохие характеристики, чтоб раньше срока людей не отпустили. У меня за четыре года не было ни одного нарушения, а мне сказали: сиди дальше, ты не исправился. За время отсидки у меня умерла мама. Вообще не понимаю, зачем людей сажать, когда их можно просто прилюдно выпороть. Есть десять заповедей у православных людей, которые нельзя нарушать, и законы РФ тоже взяты из этих заповедей.
— Получается, после зоны вы отправились на войну? Из уголовников — в герои?
— На зоне мы строили православный храм. И когда купол заливали, мне на голову прилетело ведро с раствором. И поставило меня в храме на одно колено. На ведре снизу были две вмятины, а у меня скальп немного скосило, и все. После этого удара я стал другим человеком.
— Взяли на себя миссию творить историю?
— История гласит, что когда-то на этой территории жили наши предки и Киев был русским городом. Пусть он снова таким станет. А Украина? Можно, конечно, ее оставить, но только в виде польских городов — таких, как Львов. Там пусть будет Украина. А настоящая Украина — это все-таки Русь.
— Приходилось ли в ходе противостояния с украинцами испытывать страх?
— Нет. Мы приехали в Крым своей терской десяткой, и встретили нас там тоже терские казаки, но Динго хотел, чтобы мы вошли в состав кубанского войска. Через день начались боевые задания. Сначала мы охраняли Симферопольский кинотеатр, опасались там вооруженной акции, но все обошлось. А потом уже с оружием в руках поехали занимать воинские части. Мой пост в Бахчисарае выходил на полигон, однажды ночью ветер дул сильный. Вдруг смотрю, волчица на меня выходит; подошла, а я ей ствол автомата к морде, она понюхала и дальше побежала…
— Когда на Украине стали погибать ваши друзья, не мелькнула мысль, что пора заканчивать?
— В Крыму мы никого не потеряли, гибнуть ребята начали позже, уже в Краматорске. Я знаете, о чем подумал в тот момент? Что брат Динго погиб оттого, что отошел от Бога, в какой-то момент повел себя неверно. Остальные погибли по своей неопытности. Каждый убитый — очень большая потеря. Один умеющий воевать стоит роты и полка. На войне главное не только победить, но и остаться в живых.
— После взятия населенных пунктов в Новороссии местные ополченцы идут за вами дальше или оседают на своих огородах?
— Часть местных казаков идет с нами. А пополнение, конечно, приходит с новых территорий.
— На какие средства вы живете?
— Люди помогают. Всем — деньгами, питанием, обмундированием, медикаментами. Брать деньги у местного населения нам запрещено, но люди нас пирожками угощают. На мое имя открыт благотворительный фонд в помощь казакам-ополченцам. Недавно обнаружил, что, оказывается, есть еще четыре «моих» фонда, мне не известных. Какие-то негодяи открывали фонды под моим именем, и все поступающие в поддержку ополчения средства уходили в их личный карман. Но мы эти фонды уже закрыли.
— Бывало так, что нечего есть?
— Нет, такого не было. Но если вдруг случится, пойдем забирать у «укров».
— Как обучаете новобранцев?
— Во время боевых действий все обучаются очень быстро, за неделю могут стать опытными бойцами, иначе не выжить. Сначала отправляем их на блокпосты, там и смотрим, кто на что способен. Естественно, блокпосты – это передовая, на них постоянно нападают. У меня было подразделение, мы держали все въезды в Краматорске, блокпосты. На каждом посту по шесть человек в смену, по три смены, таких постов пять. Значит, человек сто и плюс еще мобильные группы создавались.
Был однажды такой случай: на блокпосту заняли мы позиции в лесочке. Оружия у нас было мало, на 19 человек 3 автомата. Я даже давал на время бойцам свой личный пистолет, чтобы они могли сражаться.
А перед выездом из Краматорска, в последние дни, мы получили оружие, и я вооружил своих людей автоматами, пулеметами, даже ПТР был, гранатомет. В то время я уже собирал мобильные группы, чтоб не привлекать в случае нападения на блокпост все силы. Приехали, удар отбили и слава Богу! А если на двух постах нападение, то две группы выедет. Так все совершенствовали. И отважно сражались. Но позже Стрелков приехал и сказал, что надо уходить.
— Почему Игорь Стрелков обвинил вас в дезертирстве?
— В тот день, когда его люди покинули Славянск, я еще спал после бессонной ночи. Я думал, что здесь он оставит часть армии, с другой пойдет в Донецк. И предположить не мог, что он просто оставит города. И меня же еще и обвинил. Теперь эти города надо возвращать обратно под свой контроль. Это гораздо труднее, но ничего - на то мы и казаки.
Мои друзья знают меня, не мог я быть дезертиром. Я съездил к отцу Марку, восстановился духовно. Пожил две недели дома, чтоб никто не знал, затем снова вернулся на Украину. Еще будучи в Краматорске я открыл счет для казачьего полка, но после того, как Стрелков назвал меня дезертиром, на этот счет деньги идти перестали. Отвечать на его обвинения не хочу, и так все знают, где сейчас он и где я.
— Как вы хороните павших бойцов? Закапываете втихую?
— Нет, так поступают украинцы. А мы своих с почетом домой отправляем, салютуем павшим. Ведь есть же человеческие понятия: попрощаться с другом, с братом. Я вот ездил на похороны Динго. С ним столько пройдено было!
— Как в Новороссии к вам относится местное население?
— Хорошо, встречают как освободителей, ждут нас. Когда мы по решению Стрелка бросили несколько городов, люди, что нас поддержали, тоже оттуда уехали, у них сейчас проблемы. Даже тех, кто не был в ополчении, а просто не захотел покидать дом, украинцы задерживают и обвиняют в сепаратизме, терроризме, грозят уголовным наказанием.
— Война — тяжелое испытание. Как вы расслабляетесь после стрессов?
— Алкоголь у нас строго запрещен, но если вдруг кто-то пойман за нарушением, то обучение особое проходят.
— Бьете плеткой?
— Бывает, даже стреляем над головой. Наука помогает, исправляются все.
— Создается впечатление, что на войне вы чувствуете себя комфортно. В мирной жизни у вас проблемы - с законом, с кредитами. А здесь вас любят, тут вы герой.
— Мне дома тоже понятно, как жить. Я хотел бы жить дома, там у меня сын, дочка, хотел бы проводить время с ними, воспитывать их. Но я этого не могу сейчас сделать, ведь дома меня считают уголовным элементом, плохим человеком. Законы в России придумали для того, чтобы человека поработить, поставить рамки, сделать так, чтоб он жил по указке. Я по таким правилам жить не хочу.
— Когда, по-вашему, закончится война с Украиной?
— Думаю, не скоро. В следующем году будут особо ожесточенные сражения, но я уверен, мы победим. Потому что сражаемся не за деньги.
— И что будет дальше?
— Все зависит от того, по каким законам будет жить Новороссия. По законам РФ — в рамках правил для рабов и под управлением продажной полиции? Олигархи будут наживаться, подымая цены на газ и нефть. У нас людей превратили в рабов, они утром просыпаются, идут на одну работу, на вторую, потом покушать домой и спать… и все равно не хватает на жизнь. Так нельзя.
— Как вы оцениваете действия нынешнего руководства ДНР?
— Во время войны не должно быть у власти никому не ведомых людей. Ты возьми сначала оружие в руки, отвоюй территорию, чтобы к тебе никто претензий не имел, а потом занимайся своей страной. Но пока все по-другому. Кто-то воюет, жизни свои кладет, а другие продаются. Такого допускать нельзя.
— Война когда-нибудь закончится, и вы вернетесь со своими правилами на Кубань?
— Нет, я надеюсь. Мы в Крыму, в Балаклаве, хотим сделать казачью станицу, назвать ее Вознесенская в честь иконы Вознесенской Божьей матери. И чтоб жили там одни казаки по своим казачьим законам и традициям. Нам уже землю выделяют, уже определили границы, осталось только зарегистрировать ее и начинать развивать. У нас есть умные люди, которые могут сделать все автономным, чтоб мы были хозяйственно самостоятельны. Что-то вроде экодеревни, даже бензина там не будет. Вся сотня пойдет за нами. Мы в Балаклаве будем и охраной, и опорой, и оплотом.
— Все-таки решили жить по-своему?
— Я не ставлю себе цель изменить мир. Мне бы очень хотелось, чтобы люди жили без войн. А тем, кто хочет по-другому, могу сказать: «Хотите войны? Тогда мы идем к вам!»
— Я ушел защищать свою землю. Я казак, Украина — земля предков, на ней жили и живут наши люди. Я сейчас старший в семье, родители уже умерли. Есть младший брат, он не воюет, оберегает наши семьи дома, в Белореченске. Жена, как правое ребро у меня, она согласна со всем, что бы я ни делал.
— Что стало побудительным мотивом вашего похода на Украину?
— У нас, казаков, есть друзья в определенных структурах, предупредившие о грозящей нам всем опасности, срок обозначили - три месяца. Мы думали, что война может начаться после Сирии у нас, на Кавказе, и нападение будет на наши дома и огороды. Мы ждали, а ничего не происходило. А когда в Киеве начался Майдан и Янукович сбежал, мы поняли: вот где процесс пошел, откуда печеньки и булочки на Майдане берутся! И если разместятся в Крыму точки НАТО, то стрелять в нас через море будет вообще легко, поэтому решили прийти сюда и остановить их.
Ни о каких подвигах я даже не думал. Просто не хотел отдавать свою землю американцам. Они хотят вообще поработить весь мир и везде развязывают междоусобные войны, чтоб потом сильного выделить и направить против него всю свою мощь.
— Так просто — собрались и поехали?
— Да, пришел ко мне Горец с братьями-казаками и говорит: «Собирайся, Сань, едем на войну». Нас было восемь человек, командиром стал Динго (царство ему Небесное!), и назвались мы «волчьей десяткой». Когда первые братья из Белореченского казачьего общества поехали, нашу группу почему-то брать не захотели, хотя мы получили благословение отца Николая. Мне объяснили, что я не пройду таможню, у меня долги в банке — брал кредит, до сих пор не выплатил. Горец тоже задержался, он занимался пропавшими деньгами, перечисленными на наше обмундирование в районное казачье общество.
Нашу десятку пытались разъединить, по частям отправить, но мы не соглашалась. И поехали сами. На границе была у меня проблема с паспортом: взял документ брата, думал, пройду по его паспорту, но не получилось. Пришлось потом объяснять, что брат тоже хотел ехать с нами, вот я и взял его паспорт, а на границе просто перепутал.
Александр Можаев (Бабай)
Имя кубанца Александра Можаева, воюющего на юго-востоке Украины под позывным Бабай, в последнее время на слуху. Соратники по борьбе называют его героем. Украинские военные видят в нем российского наемника. Российские либералы считают его обыкновенным уголовником, скрывающимся на чужой территории от правосудия. Александру Можаеву 37 лет. Женат, имеет детей. Из Российской армии демобилизован в 1997 году в звании старшего сержанта запаса, в Кубанском казачьем войске имеет звание вахмистра. В прошлом отсидел четыре года за уголовное преступление. С сентября прошлого года разыскивается российскими правоохранительными органами за драку в Выселках. Его обвиняют по статье 119 УК РФ «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». Бабай отличился в ходе крымской кампании, но особенно известен стал во время сражений за «новороссийские» города Славянск и Краматорск, когда с небольшой группой ополченцев успешно удерживал наступление превосходящих сил украинской национальной гвардии. В конце августа 2014-го стало известно о конфликте между Бабаем и тогдашним лидером ополченцев Игорем Стрелковым (Гиркиным), который обвинил казака в дезертирстве. Сам Бабай обвинения категорически отрицает и в свою очередь обвиняет Стрелкова в том, что тот без боя сдал Славянск. В начале сентября Можаева безуспешно пытались задержать в Белореченске, куда он нелегально приехал на похороны погибшего на Украине соратника по прозвищу Динго. Полицейские опознали Бабая в толпе, но местные казаки его отбили. Бабай снова вернулся на Украину.
Да, я ехал подготовленным, но крушить всех подряд не собирался. Просто так я не убил ни одного человека»
Вообще не понимаю, зачем людей сажать, когда их можно просто прилюдно выпороть»
И поставило меня в храме на одно колено. На ведре снизу были две вмятины, а у меня скальп немного скосило, и все. После этого удара я стал другим человеком»
Какие-то негодяи открывали фонды под моим именем, и все поступающие в поддержку ополчения средства уходили в их личный карман. Но мы эти фонды уже закрыли»
Законы в России придумали для того, чтобы человека поработить, поставить рамки, сделать так, чтоб он жил по указке. Я по таким правилам жить не хочу»
Читайте также
Первая полоса
Последние новости
-
Воспитателям Кубани пообещали по миллиону рублей на ипотеку 22:13
-
«Краснодар» в домашнем матче обыграл «Факел» 21:47
-
В Адыгее два инспектора ДПС стали фигурантами дела о взятках 21:34
-
В России создадут реестр дольменов Большого Сочи 21:01
-
Власти Кубани выделят более 4 млрд рублей на приобретение Дворца самбо в Краснодаре 20:42
-
На Кубани поселок продали на торгах 20:28
-
В Госавтоинспекции назвали самые опасные перекрестки Краснодара 20:04
-
В Ростовской области задержан нелегал, обвиняемый в убийстве байкера в Москве 19:46
-
На Кубани прокуратура требует пять лет тюрьмы для чемпиона мира по кикбоксингу 19:25
-
На Кубани будут судить станичницу, повесившую щенка на глазах у ребенка 18:53
-
В новороссийской гимназии на головы детям рухнул потолок 18:32
13 комментариев
Донской 05 ноя 2014, 16:41
кукуруза 05 ноя 2014, 21:18
Донской 06 ноя 2014, 12:00
kolyakolya 06 ноя 2014, 13:58
Nikolay Werner 06 ноя 2014, 14:53
кукуруза 06 ноя 2014, 16:25
Олег 07 ноя 2014, 11:52
Rimk 07 ноя 2014, 13:21
кукуруза 07 ноя 2014, 16:20
Rimk 07 ноя 2014, 16:27
кукуруза 07 ноя 2014, 16:29
Донской 09 ноя 2014, 21:21
Соплежуйка 28 фев 2015, 10:54
Последние обсуждения