Обволакивающий баритон, мягкая харизма, море обаяния. Разве можно не влюбиться в этого высокого (метр девяносто) блондина с микрофоном и оркестром за спиной?

Никак нельзя.

Роберт Бабаев, солист Оркестра Ильи Филиппова, рассказывает о джазе и о себе.

Цветы – артисту, дамам – серенады

– Скоро 8 Марта. Кому будете дарить цветы? Кому петь серенады?

– Обычно я поздравляю супругу, маму, обеих моих любимых бабушек, женщин-коллег. А в этот раз у нас концерт. Серенады будем исполнять всем оркестром. У нас много всего интересного приготовлено.

– С каждым годом «мужско-женских» праздников становится всё больше. Как вы к ним относитесь? Не кажутся ли они вам надуманными, искусственными?

– Их ровно столько, сколько нужно. Мужчины, женщины – разные существа, они дополняют друг друга. Это красивая традиция, которая даёт людям повод отвлечься от повседневных забот.

– Поздравлять артистов с праздником – что лошадь с началом масленицы. Не обидно, что приходится, извините, впахивать?

– Это наша жизнь. Приходится жертвовать чем-то личным ради удовольствия других.

– У вас есть фан-клуб? Поклонницы почту не спамят? Сердечки губной помадой в лифте не рисуют?

– Да, я знаю, у меня есть поклонницы. Их не так уж и много, и они очень корректные. Спасибо вам огромное (поклонницам – прим. авт.) Со времён античного театра существуют образы, вызывающие интерес противоположного пола. Это не я придумал! Так было, есть и будет. Вокалист – тот же актёр, со сцены он несёт образ. И здесь не важен его социальный или личный статус. Это всё – некий спектакль, игра, сказка. Если людям интересно, это нормально.

– Артисты говорят: выходя из театра, не забудь выйти из образа.

– Абсолютно верно. Когда уходишь со сцены, образ ещё сохраняется. Дома уже ты другой человек.

– У вас интересный имидж. Стильного мальчика времён оттепели. Как вы его нашли? Долго искали? Он вам очень идёт.

– Спасибо! Честно говоря, не создавал его специально. Мне 29 лет. Волнения перед выступлениями потеряли влияние на меня, и я понял, что на сцене надо быть максимально естественным. Мой сценический образ в принципе есть то, кем я себя ощущаю. Плюс-минус, с поправкой на некую приподнятость, гипертрофированность. Но есть и некие сценические приёмы, которыми я пользуюсь. Что-то подсмотрено, что-то мне подсказали, чему-то я научился на мастер-классах.

– Ваши плюсы и минусы.

– Владею инструментом неплохо. Когда мне что-то интересно, меня трудно остановить. Готовить не умею, да.

– Ну и с чувством юмора всё в порядке…

– В джазе без него сложно. Особенно фронтмену (участнику музыкальной или творческой группы, к которому приковано больше всего внимания – «Википедия»). Часто попадаешь в нелепые ситуации, из которых надо уметь красиво выйти.

– Например?

– Например, на последнем концерте. Выхожу на сцену и вижу, что микрофон лежит на полу. Перед этим было много экспрессии. Микрофон, наверное, не выдержал и… прилёг. Просто подойти и поднять – не интересно. Я постарался жестами обыграть: «спросил» у Максима Кабальскиса, у дирижёра – что случилось. Они пожимают плечами. Я театрально поднял микрофон и начал петь.

– Зрители ничего не заподозрили.

– Значит, всё получилось.

Де-факто и де-юре

– У вас две специальности: юрист-криминалист и джазовый музыкант. Приходилось ли применять ваши знания юриспруденции на практике?

– С 18 лет у меня непрерывный стаж юридической практики. Я криминалист по образованию, но работал как цивилист – это область юриспруденции, специализирующаяся на гражданском праве. Хотя музыка – основное, чем я занимаюсь.

– Зачем вам это?

– Чтобы на практике испытать знания, которые я получил в вузе. Родители считали, что мне нужно получить «правильное» образование. После девятого класса я учился в училище искусств и параллельно оканчивал школу. Потом поступил в ЮФУ на юридический факультет. Параллельно продолжал учиться в училище. Часто сессии совпадали…

Юридическое образование для меня не лишнее. Все наши действия обусловлены правовыми нормами. Я понимаю, что происходит, это даёт мне ощущение безопасности.

– Я думала, вы скажете, что образование даёт вам привычку развивать интеллект, держать когнитивные способности в тонусе.

– И это так. Для музыканта интеллект – штука очень важная, влияет на многое, если не на всё. Я ценю живой ум, открытость новому, умение рассматривать музыку как философию. Ценю умных людей.

– Как вы пришли в музыку?

– Я этого не помню. Родителям сказали, что у меня есть музыкальные способности. Бабушка с мамой отвели меня в школу искусств № 1 в Ростове-на-Дону (в ней учились Илья Филиппов и Максим Кабальскис – прим. авт.). Я попал к семье Волковых, моим любимым преподавателям. Они стояли у истоков возникновения джаза в регионе. Елена Николаевна вела эстрадно-джазовое фортепиано, её супруг Игорь Владимирович – сольфеджио и гармонию, долгое время он преподавал в училище искусств. В пятницу Игорь Владимирович приходил на репетиции класса ансамбля, который вела его жена. Он снимал с видео (делал партитуру – прим. авт.) иностранных «фирмачей» и джаз, и поп. А мы играли. Дети шести-семи лет.

– Ваш коллега Саша Короленко летом уезжает в Бостон, в Музыкальный колледж Беркли, который считается базовым учебным заведением современной популярной музыки. А как вы прокачиваете скилы?

– В 18 лет, когда я учился на 1-м курсе университета, я попал в Беркли на программу летнего обучения. Получил колоссальный опыт! Ощущение, что окунулся в бурлящий живой мир! Я считаю, что у вокалиста должен быть педагог перманентно. Я стараюсь находить педагогов. Три года назад я занимался с солистом ростовской оперы. Это радикально улучшило моё исполнение.

Я много анализирую, нахожу вещи, которые нужно улучшить. Потом иду и улучшаю.

– Не обижайтесь, но похоже, что в профессии вы, выражаясь языком подростков, душнила.

– Не до такой степени. Джаз – это бесконечная дорога. Появляются новые стили, интонации, новые вызовы, приходится им соответствовать.

Хорошее отношение к лошадям

– Хочу рассказать историю происхождения мустангов. До колонизации на американском континенте не было лошадей. Их завезли европейцы. Мустанги, американские лошадки – потомки одичавших европейских предков. С джазом всё наоборот. Джаз вышел за пределы родного континента и обрёл международное признание. Сегодня, в условиях искусственной культурной изоляции, может ли из русского джаза получиться великолепная, сильная, красивая лошадка?

– У культурного кода России очень яркий принт. Джаз давно и прекрасно встроился в нашу культурную традицию. Условно, «Арсенал», Алексей Козлов, Ким Назаретов, Олег Лундстрем, Георгий Гаранян – уже на тот момент их музыка вписывалась в российский код культуры.

Трагедия в том, что многие высочайшего класса музыканты уехали из России. За рубежом они оказались не столь востребованы. Мы потеряли локомотивы целых направлений! С другой стороны, освободилось место для новых музыкантов. Это новая волна, свежая! Рождается, растёт что-то интересное! И скоро мы увидим результаты.

– В академической и народной музыке есть понятие «аутентичное исполнение». Есть ли оно в джазе?

– Да, есть. Ансамбли из разных регионов имеют свой окрас. Джаз играют по-разному в разных частях страны. Наш южный джаз отличается от джаза московского, московский – от петербургского. И в России, и в Америке, и в Европе джаз играют по-разному от города к городу. Тем интереснее слушать разные коллективы из разных мест, это классно.

– Джаз против кей-попа. Кто победит?

– А во что играют?

– Джаз – в джаз. Кей-поп – в кей-поп…

– Кей-поп победит в популярности – безусловно! Ключевое слово здесь «поп». По интересности звучания, интеллекту, такому понятию, как «класс», «высший пилотаж» – победит джаз. Он как дорогая машина.

Уровень подготовки слушателя, безусловно, тоже важен. Кстати, мы стараемся быть понятными, не уходить в сложные материи.

– У вас есть кумиры?

– Ещё со школьной скамьи я увлечён Фрэнком Синатрой, даже писал исследование о нём. Уникальный, узнаваемый тембр. Нравится, как работает с материалом, как вольно обходится с фразой, переставляет акценты. Он каждый раз одну и ту же песню пел по-разному. Это такая игра с песней, со зрителем. В шутливой, хулиганской манере. Это как раз то, чего я хочу достичь.

Мне интересен вокалист Ал Джеро, его чувство ритма, его мастерство скэт- (слоговой – прим. авт.) импровизации. Из российских певцов восхищаюсь Муслимом Магомаевым. Несколько лет назад открыл для себя Дмитрия Хворостовского. Тембр, стержень стальной – меня это притягивает. И колоссальное внутреннее проживание образа, идущее от его личности.

– Хотела задать вопрос: что вас привлекает в коммуницировании, которое даёт джаз. Но, кажется, уже знаю ответ: умение быть интересным, развивать музыкальную мысль так, чтобы это было понятно каждому сидящему в зале. Быть личностью. Попытаться обнять эмоциями всех…

Ветеран Оркестра Ильи Филиппова

– В оркестре вы с первого дня. Вас, наверное, можно назвать ветераном коллектива. Как вы спелись с Ильёй Сергеевичем?

– Лично для меня огромная удача попасть в такой классный коллектив. Взаимодействие с высочайшего уровня музыкантами – это сумасшедший опыт игры, это безумно круто!

С Ильёй Филипповым мы из одного города, у нас один круг общения… А потом, я же сотрудничал с оркестром Гараняна! Мы открывали фестиваль GGJazz, ездили на гастроли малым составом с МАКСИМальной, как говорит Илья Сергеевич, ритм-секцией: Максим Кабальскис, Максим Вострецов, Илья Филиппов. И я.

А в декабре 2022-го Илья Филиппов мне говорит: «Тебе нужна работа?» Я ответил: «С вами всегда нужна». И с 7 декабря я здесь.

– Ваша страстная музыкальная мечта?

– Не думаю, что я оригинален. Хочу, чтобы наш коллектив приобрёл общемировую известность. Хочу охватить искусством как можно больше людей.

Фото: Станислав Телеховец, Андрей Зубарев, Дарья Григорьева, Алексей Петров