Я был тогда молодым аспирантом-социологом МГУ, и мне хотелось понять: чего в первую очередь люди добиваются? В своем большинстве они хотели, чтобы их не унижали неправдой. А КГБ, армия и милиция, за исключением номенклатурной верхушки, были теми же советскими людьми. У них не было тогда большой собственности, бизнеса и особых привилегий, за которые стоило бы убивать своих сограждан. Так переворот одних стал революцией других.

Любая революция романтична. Кажется, что «в шесть часов вечера после войны» все сразу станет по-новому. К сожалению, так не бывает. Можно поменять политический режим, принять новые законы, но сложнее всего измениться самим людям.

Главное изменение этих двадцати лет индивидуально для каждого. Для меня это — уменьшение частоты случаев, когда человека унижают. В Советском Союзе с таким унижением сталкивались почти все практически каждый день в ходе неизбежного похода в магазин — за едой, одеждой и за всем остальным.

Люди привычно выстраивались в очереди и стояли в них иногда часами. Фразой эпохи были слова: «Вас здесь не стояло!» На моей памяти дефицитом было почти все, кроме хлеба и березового сока в трехлитровых банках. Особенно плохо стало с середины 80-х, когда на мировом рынке обвалилась цена на нефть и советская экономика начала рушиться. Конкуренция частных предпринимателей очень быстро решила эту проблему. Дефицита товаров в новой России нет. Очереди сохранились только там, где чиновники оказывают услуги гражданам.

Прекратилось унижение «железным занавесом», который закрывал страну от остального мира. Советским людям было действительно опасно показывать активно загнивающий, по версии советской пропаганды, капитализм. Еще одна фраза эпохи: «Загнивает, но как хорошо пахнет!» Сегодня выезжать за границу можно свободно. Но потребность и возможность воспользоваться этой свободой есть далеко не у всех. Заграничные паспорта на руках только у 18-ти процентов россиян.

В условиях свободы слова 90-х казалось, что нас перестали унижать информационно-пропагандистским потоком, не имеющим отношения к реальности. Читая Конституцию СССР или передовицу в районной газете, нормальный человек неизбежно чувствовал унижение. Советский фольклор отреагировал на это с привычной точностью: «Скажите, я право имею? Да! А я могу? Нет!»

Первые годы после 19 августа 1991-го российские СМИ действительно отражали жизнь так, как это видели журналисты. Но даже сегодня, после произошедшего в нулевые годы отката к усилению контроля за редакторами со стороны чиновников, уровень приближенности информационного потока к действительности намного выше советского. Особенно с учетом пока еще свободного интернета.

После путча, переросшего в процесс подбирания упавшей власти, изменились границы страны. Я очень спокойно отношусь к тому, что живу не в Советском Союзе. Пока я в нем жил, унижало знание простого факта: уровень жизни в южных республиках был выше, чем в России. При том, что производительность труда там была ниже на порядок! И никто не спрашивал моего согласия на такую покупку верности советских южан. Как один из результатов прошедших двух десятилетий, осталось чувство несправедливости оттого, что Россия (а значит, и я лично тоже) не помогла вернуться «из далекого царского ссыльного юга» соотечественникам.

А вот чувство унижения коррупцией в новой России выросло катастрофически. Громкие коррупционные дела в Союзе массово стали появляться только в эпоху упадка – последнее десятилетие советской власти. До этого тоталитарная машина вместе с системой воспитания довольно эффективно боролись с коррупцией в органах власти. Да, продавцам в магазинах переплачивали за дефицитный товар. Но вот понести взятку первому секретарю райкома, начальнику отдела милиции или судье даже в голову не приходило. Ими командовали «сверху», но взяток они в своей массе не брали.

И несколько десятилетий психологическим основанием стабильности советского строя была идея: «Живем небогато. Но справедливо». А вот когда новое поколение партийных и советских начальников решило обеспечить себе красивую жизнь, наплевав на справедливость, стабильность была разрушена.

Сегодня коррупция в стране стала наглой и системной: от верхних эшелонов до самого низа. Поэтому чиновник, особенно в погонах или мантии, может позволить себе почти все. Кроме покушения на собственность и доходы своего начальника…

Главная проблема современной России – чувство несправедливости, выросшее на почве коррупции. В условиях свободного интернета, доносящего любые факты до любых уголков страны, это уже является угрозой национальной безопасности. Пример из жизни: полицейские подтасовали материалы дела, прокурор промолчал, а судья обвинил жертву преступления в том, что не его избивали, а он бил двух спортсменов. При этом все случившееся записано на камеру видеонаблюдения!

Человек, живущий далеко от Краснодара, получает эту информацию, вспоминает похожие случаи со знакомыми. И идет на митинг в своем городе… Я уверен, что в таких условиях нужно заниматься не установлением контроля за интернетом, а по-настоящему наводить порядок во всей правоохранительной системе и государственной гражданской службе.

Что сохранилось со времен советской власти? Например, в нулевые годы вновь начал происходить тотальный контроль власти за выборами. Правда, в советское время имитация выборов была узаконена, а сейчас производится вопреки закону. Как и прежде, сейчас очевидна ничтожная роль депутатов по сравнению с исполнительной властью.

Но все это — следствия. Самое важное, что объединяет две эпохи, – неготовность граждан постоянно контролировать власть и нежелание власти работать под контролем. Ну нельзя общаться с чиновником с интервалом в 20 лет, проявляя решимость только на ельцинских баррикадах или на Манежной площади, а в промежутках молча терпеть его! Слишком много за такие долгие периоды «без контакта» накапливается недовольства и слишком бурно оно потом выплескивается.

Чиновника необходимо контролировать постоянно. При коммунистическом режиме у людей был один инструмент – жалоба. Сегодня таких инструментов больше. Кроме обращения, это публичные слушания, информационная кампания в интернете, ежегодные доклады глав муниципалитетов, общественные комиссии и советы при органах власти, наблюдатели на выборах и многое другое.

Эти инструменты непосредственной демократии нужно использовать методично, упорно и по любому случаю, когда власть предержащий пытается нарушить ваши права или просто обнаглел. Если этого не делать, сходство нашего времени и советского периода в худших проявлениях будет все сильнее.

И получится, что мы просто потеряли эти двадцать лет.