— Эмиль Борисович, мастер вашего калибра волен выбирать режиссера, текст, театр. Денису Хусниярову вы позвонили сами, а затем поставили с ним «Толстого нет» и «Дьявола». Чем он «зацепил» вас?
— Простая история, на самом деле. Я был в жюри «Золотой маски» в тот сезон, прошлогодний, и смотрел разные спектакли, которые я, может быть, не увидел бы, потому что я многое не успеваю смотреть. И в программе был спектакль Дениса «Камень» по пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга: в нем заняты всего шесть или семь артистов театра на Васильевском, небольшого камерного театра в Петербурге.
Спектакль был такой необычный, и для меня — очень состоятельный. С моей точки зрения, в программу «Золотой маски» попадает много всякой ерунды — эксперты премии работают очень странно: 30 процентов того, что существует в программе фестиваля, я бы не брал. Но «Камень» был из ряда вон. Хотя он сыгран на очень скромной сцене, мне он понравился, прежде всего, тем, как режиссер работает с артистами, и это был один из поводов, чтобы режиссером заинтересоваться.

Эмиль Капелюш оформил более 250 спектаклей в театрах Санкт-Петербурга, Москвы и других российских городов, а также Грузии, стран Балтии, Швейцарии, Великобритании, Болгарии, Германии, Финляндии, Южной Кореи, США и Китая.
Максим Тишин / Югополис
— Текст Льва Толстого, переплавленный Асей Волошиной в пьесу, потребовал от вас условности или, наоборот, временной привязки в сценографии и костюмах?
— А театр и есть условность, так что я не понимаю, почему должно быть или-или. Сама по себе среда спектакля — то, во что входит артист, — не носит никакого знака в смысле позитива или негатива. Я далек от того, чтобы, если текст называется «Дьявол» и речь в нем идет о страшных и разрушительных переживаниях, его иллюстрировать. Я не создаю специально среду безобразную или страшную: мне кажется, существует магия пространства, которая только при соприкосновении с артистом начинает выявляться, а без артиста она может быть нейтральной.
Наше дело, театральное, — это результат, а результат — это спектакль. С моей точки зрения, в задачу художника не входит рассказывать зрителям о том, каким будет спектакль, с того момента, как они сели в кресло в зале. Поэтому я создаю среду, в которой есть признаки линии, дороги, отбеливания холста как отбеливания жизни — такие вещи, которые словами трудно определить. Но тема дороги и жизни как пути, конечно, в сценографии «Дьявола» присутствует.
— От чего вы отталкиваетесь, сочиняя
материальный мир спектакля?
— Я работаю не только с материалом, но и
с пространством. Здесь, в Молодежном
театре, пространство очень необычное,
и оно требуют особого решения. И вот эта
длинная линия условной сцены, которая
есть в вашем театре, она может быть
помехой, а может быть в хорошем смысле
художественной составляющей. Так что
пространство для меня в «Дьяволе» на
первом плане.

Премьера спектакля «Дьявол» в Краснодаре
Максим Тишин / Югополис
Второе — это материал, и здесь все зависит от того, с кем я работаю, — режиссера, с которым мне предстоит делать спектакль. Если один постановщик хочет и может работать в активной среде, ему нужна динамическая декорация, какие-то перемены, взрывные решения, когда пространство меняется и возникает какая-то неожиданность, то другому режиссеру все это не только нужно, а даже и противопоказано. Потому что есть режиссеры, которые хотят такого философского пространства, в котором может работать артист не столько громко, но с помощью молчания или сдержанной пластики. Поэтому я пытаюсь угадать режиссера: иногда получается, иногда нет.
Судя
по тому, что я знаю про Дениса, он — режиссер, который много делает на
сдержанности, когда энергия накапливается,
и ему не нужны сильные средства. Бывает,
когда сценография сильно подстегивает
материал, тащит его или, не дай бог,
иллюстрирует: интерес Дениса скорее в
том, чтобы художник не агрессивными и
не навязчивыми средствами сделал
пространство, атмосферу, в которых
возникает мысль.
— Ткани, материалы, декорации, их монтировка:
вы требовательны к ним?
— С одной стороны, я предельно требователен,
а с другой стороны, если я не чувствую
сопротивления, мне очень легко работать.
В Молодежке, например, собраны такие
люди, которые сами заинтересованы в
результате: их не надо подстегивать,
гнать, заставлять что-либо делать — здесь
мне легко работается.
Я — требовательный человек, потому что я
переживаю за результат. У меня есть
некоторые коллеги, которые говорят:
замысел был хороший, а потом не получилось
из-за театра — они то не смогли, они это
не смогли... Я считаю, что это не
профессионально: все, что я делаю и
придумываю, всегда выходит — никогда не
бывает так, чтобы совсем ничего не
получилось. Бывает, когда детали не так
хороши, как хотелось бы. Но в целом я
добиваюсь всего, чего хочу.




Максим Тишин / Югополис
— Где сейчас работают ваши коллеги-сценографы из числа тех, кто вам интересен?
— Во-первых, всех я не знаю, потому что
отталкиваю от себя лишнюю информацию:
я не в состоянии смотреть слишком много
спектаклей, не в состоянии сидеть часами
в Интернете, чтобы слишком много видеть.
Есть художники, которые для меня являются
стимулом к тому, чтобы самому работать
интереснее и чтобы что-то переосмысливать:
такие, наверное, появляются каждый год,
но знаю я далеко не всех.
Поэтому
я назову только несколько имен, которые
для меня очень привлекательны и вызывают
большое уважение, хотя часть из них — сценографы прежних поколений. Если
говорить о современниках, то в Петербурге
это Александр Шишкин-Хокусай, в Москве — Ксения Перетрухина и Маша Трегубова.
Из тех, кто творил, начиная со времен
«оттепели», на меня, конечно, сильно
повлияли Давид Боровский, Эдуард
Кочергин, Сергей Бархин. Бархин, кстати,
в меньшей степени, хотя я им восхищаюсь.

Эмиль Капелюш — лауреат Национальной премии «Золотая маска» («Буря» У. Шекспира в театре им. В. Комиссаржевской, 2000; «Когда я снова стану маленьким» в БДТ им. Г. Товстоногова, 2015; «Снегурочка» А. Островского в Костромском театре кукол, с Юлией Михеевой, 2018) и Высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит» («Старосветские помещики» Н. Гоголя в ТЮЗ им. А.Брянцева, 1997; «Заговор чувств» Ю. Олеши в театре им. Ленсовета, 2006).
Максим Тишин / Югополис
— Поздравляю вас с еще одной «Золотой маской» за работу с режиссером театра кукол Евгением Ибрагимовым: расскажите, пожалуйста, о ней.
— Сейчас в театре стерты все границы, и
спектакль в театре кукол называется
таковым формально: он, честно говоря,
мог возникнуть где угодно. Если мы
говорим про театр кукол, то обычный
зритель представляет ширму, артиста
позади нее и существующих наверху кукол.
Но уже несколько десятилетий театр
кукол совсем другой: в нем оживают и
рассказывают историю какие-то странные
вещи - шуршащий кусок бумаги или падающие
камни.
В
«Снегурочке» есть куклы, есть
пространственные объекты, но такая
постановка с большой степенью вероятности
могла появиться в любом театре — все
зависит от того, насколько он открыт
работе с разными формами и готов стать
площадкой для эксперимента. Например,
мы с Евгением Ибрагимовым наш предыдущий
спектакль сделали на малой сцене БДТ
им. Товстоногова с куклами и кукольными
объектами, хотя формально мы сделали
его в драматическом театре.
— Насколько объективно «Золотая маска»
показывает срез происходящего в
российском театре в сравнении с тем же
Авиньонским фестивалем и европейской
сценой?
— Понимаете, участвуя в любом фестивале, — а я был в Авиньоне дважды, был в Берлине,
был на огромном фестивале в Манчестере, — ты видишь сначала свой спектакль,
потому что больше всего работы и хлопот
связано со своей работой. И только потом,
в оставшиеся несколько дней, ты хаотично
смотришь три-четыре самые интересные
вещи, которые можно увидеть именно в
эти дни. Так что по-настоящему фестивальную
жизнь Европы я знаю, конечно, очень
отрывочно.
Про
«Золотую маску» мне больше понятно,
потому что я два раза работал в жюри:
как правило, сталкиваешься с тем, что
эксперты свою работу сделали не то чтобы
недобросовестно, но с большими странностями
отбора. Эти странности заключаются в
том, что у них есть свои любимые режиссеры
или театры: речь не о коррупции, потому
что в нашем деле просто смешно об этом
говорить, а скорее всего, о приязни,
возникающей между театром и критиком.
Она заключается в том, что критик очень
хочет вытащить «свой» театр или спектакль
на поверхность, потопив пару-тройку
конкурентов. Такая «партийность»
критики создает сомнительные ситуации,
как и преклонение перед авторитетами,
паттернализм: почему надо приглашать
не очень удавшиеся спектакли великих
деятелей культуры? Это довольно
безобразное явление, потому что даже
самому выдающемуся художнику тоже нужно
осознавать, что он — не небожитель.


Максим Тишин / Югополис
— Как часто ваши спектакли становятся книгами - как шекспировская «Буря» Александра Морфова в театре им. Комиссаржевской?
— Если бы у меня была возможность или
предложения издавать такие «портреты»
спектаклей, я бы делал это чаще, потому
что «Буря», надеюсь, интересна как
графический объект и просто как книга
художника с замечательным текстом и
пьесой в хорошем переводе. Когда я бываю
на Западе, очень часто вижу, что такого
рода издания продаются в театральном
фойе тогда, когда идет спектакль. Они
бывают изданы с большей или меньшей
степенью дотошности, бывают подороже
и подешевле, но, приходя в театр, например,
в Германии, я могу купить издание, которое
связано с театральной графикой того
художника, который делал спектакль. Что
очень здорово, потому как расширяет
наши представления о том, что мы видим
на сцене.
Увы,
наши издательства — все-таки не
благотворители: чтобы существовать, им
должно что-то продавать, а у нас мало
публики, которая может позволить покупать
такие дорогие издания. Поэтому я выпускаю
книги так редко.
— Свою деревянную скульптуру еще будете
показывать?
— У меня в последние годы был опыт с музеем
Анны Ахматовой в Фонтанном доме в
Петербурге: у них — очень хороший, пусть
и небольшой, выставочный зал, где можно
работать с пространством. Два раза у
меня там были выставки — сейчас вот
планирую следующую, может быть, на
ноябрь.

Максим Тишин / Югополис
— Где вы будете ставить после выпуска «Дьявола»?
— Хотя есть мировая практика, когда еще
не созданному спектаклю начинают делать
рекламу за год, я, к сожалению или счастью,
не люблю этого и очень боюсь говорить
о том, чего еще пока не существует. У
меня в процессе есть несколько занятных
названий, и, я надеюсь, что они будут
рано или поздно существовать. С ученицей
Сергея Женовача Екатериной Половцевой — когда-то я делал с ней в «Современнике»
«Осеннюю сонату» Ингмара Бергмана, а
в Риге выпускал очень хороший спектакль
«Мария» по пьесе Исаака Бабеля (у него
одна-единственная пьеса, и очень хорошая,
но редко ставится), — у нас большой проект
в РАМТе, который называется «Черная
курица».
Что
касается Яны Туминой — еще одного
режиссера, с которой я работаю постоянно,
то формально она — постановщик, который
имеет отношение к кукольно-объектному
театру: когда-то много работала в
инженерном театре АХЕ, сейчас вышла в
самостоятельное плавание. Мы делаем в
Петербурге проект с условным названием
«Блокада» - деньги нам дал Фонд Михаила
Прохорова, потому что в нашем замечательном
городе даже при том, что, казалось бы,
эта тема для него особо важна, денег мы
не нашли: грустно, что начальники от
культуры столь стремительно деградируют.
Читайте также

Пять вечеров

Манера поведения. Как вести себя в театре?

«Дьявол» в деталях
Первая полоса
Последние новости
-
На портале Госуслуг отключили кнопку удаления учетной записи 18:03
-
По стоимости элитного жилья Сочи обогнал Лондон, Нью-Йорк и Дубай 17:32
-
После снегопада Ростов «поплыл» 17:11
-
Центробанк: почти четверть россиян имеют долги 16:58
-
В микрорайоне «Родные Просторы» откроется храм святых апостолов Петра и Павла 16:47
-
В Сочи заметили фуру с логотипом шоу «Вечерний Харламов» 16:28
-
Новая школа на 1550 мест появится в районе Ближнего западного обхода 15:50
-
Владимир Путин утвердил обновленную концепцию внешней политики страны 15:48
-
Фонд «Вольное Дело» открыл в Усть-Лабинске первую ПЦР-лабораторию 15:45
-
На Кубани начался прием заявлений о зачислении в первый класс 15:12
-
Водителей и владельцев грузовиков хотят штрафовать за отказ от прохождения весового контроля 15:01

Гармония камней, воды и цвета: в Краснодаре открылся Японский сад
Чем удивляет достопримечательность, открытие которой ждал весь город

Афиша развлечений Краснодара с 27 марта по 9 апреля

Экологическая безопасность - главный приоритет

Счастливые пленники сцены
Театр существует столько, сколько существует человечество. Так что День театра, который отмечается 27 марта, не просто международный, а общечеловеческий праздник. Но есть у него и узкоспециальное значение. Это праздник «пленников сцены», которые считают узы своего плена счастливейшими из уз... Люди театра. Сегодня речь о них.

Газоспасатели порта Тамань снова прошли аттестацию

Об устаревшем будущем: KGBT+ Виктора Пелевина
Называть Пелевина современным классиком или нет – решать вам, но нельзя не согласиться с тем, что раньше он ловко хватал дух современной ему России. Ох уж это «раньше», за ним и скрывается основная проблема последнего романа писателя KGBT+. Книга вышла осенью 2022 года и сразу устарела. Постарел и сам Виктор Олегович.

Куда сходить и что посмотреть в Краснодаре с 13 по 26 марта

Дорожка цвета «шампань», ослица и предсказуемые триумфы: тихий и ламповый «Оскар-2023»

Первая скрипка
Тридцать с лишним лет Кубанский симфонический оркестр настраивается по тону скрипки Владимира Шкабурина.

Комментариев еще нет
Последние обсуждения