— Эмиль Борисович, мастер вашего калибра волен выбирать режиссера, текст, театр. Денису Хусниярову вы позвонили сами, а затем поставили с ним «Толстого нет» и «Дьявола». Чем он «зацепил» вас?
— Простая история, на самом деле. Я был в жюри «Золотой маски» в тот сезон, прошлогодний, и смотрел разные спектакли, которые я, может быть, не увидел бы, потому что я многое не успеваю смотреть. И в программе был спектакль Дениса «Камень» по пьесе немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга: в нем заняты всего шесть или семь артистов театра на Васильевском, небольшого камерного театра в Петербурге.
Спектакль был такой необычный, и для меня — очень состоятельный. С моей точки зрения, в программу «Золотой маски» попадает много всякой ерунды — эксперты премии работают очень странно: 30 процентов того, что существует в программе фестиваля, я бы не брал. Но «Камень» был из ряда вон. Хотя он сыгран на очень скромной сцене, мне он понравился, прежде всего, тем, как режиссер работает с артистами, и это был один из поводов, чтобы режиссером заинтересоваться.

Эмиль Капелюш оформил более 250 спектаклей в театрах Санкт-Петербурга, Москвы и других российских городов, а также Грузии, стран Балтии, Швейцарии, Великобритании, Болгарии, Германии, Финляндии, Южной Кореи, США и Китая.
Максим Тишин / Югополис
— Текст Льва Толстого, переплавленный Асей Волошиной в пьесу, потребовал от вас условности или, наоборот, временной привязки в сценографии и костюмах?
— А театр и есть условность, так что я не понимаю, почему должно быть или-или. Сама по себе среда спектакля — то, во что входит артист, — не носит никакого знака в смысле позитива или негатива. Я далек от того, чтобы, если текст называется «Дьявол» и речь в нем идет о страшных и разрушительных переживаниях, его иллюстрировать. Я не создаю специально среду безобразную или страшную: мне кажется, существует магия пространства, которая только при соприкосновении с артистом начинает выявляться, а без артиста она может быть нейтральной.
Наше дело, театральное, — это результат, а результат — это спектакль. С моей точки зрения, в задачу художника не входит рассказывать зрителям о том, каким будет спектакль, с того момента, как они сели в кресло в зале. Поэтому я создаю среду, в которой есть признаки линии, дороги, отбеливания холста как отбеливания жизни — такие вещи, которые словами трудно определить. Но тема дороги и жизни как пути, конечно, в сценографии «Дьявола» присутствует.
— От чего вы отталкиваетесь, сочиняя
материальный мир спектакля?
— Я работаю не только с материалом, но и
с пространством. Здесь, в Молодежном
театре, пространство очень необычное,
и оно требуют особого решения. И вот эта
длинная линия условной сцены, которая
есть в вашем театре, она может быть
помехой, а может быть в хорошем смысле
художественной составляющей. Так что
пространство для меня в «Дьяволе» на
первом плане.

Премьера спектакля «Дьявол» в Краснодаре
Максим Тишин / Югополис
Второе — это материал, и здесь все зависит от того, с кем я работаю, — режиссера, с которым мне предстоит делать спектакль. Если один постановщик хочет и может работать в активной среде, ему нужна динамическая декорация, какие-то перемены, взрывные решения, когда пространство меняется и возникает какая-то неожиданность, то другому режиссеру все это не только нужно, а даже и противопоказано. Потому что есть режиссеры, которые хотят такого философского пространства, в котором может работать артист не столько громко, но с помощью молчания или сдержанной пластики. Поэтому я пытаюсь угадать режиссера: иногда получается, иногда нет.
Судя
по тому, что я знаю про Дениса, он — режиссер, который много делает на
сдержанности, когда энергия накапливается,
и ему не нужны сильные средства. Бывает,
когда сценография сильно подстегивает
материал, тащит его или, не дай бог,
иллюстрирует: интерес Дениса скорее в
том, чтобы художник не агрессивными и
не навязчивыми средствами сделал
пространство, атмосферу, в которых
возникает мысль.
— Ткани, материалы, декорации, их монтировка:
вы требовательны к ним?
— С одной стороны, я предельно требователен,
а с другой стороны, если я не чувствую
сопротивления, мне очень легко работать.
В Молодежке, например, собраны такие
люди, которые сами заинтересованы в
результате: их не надо подстегивать,
гнать, заставлять что-либо делать — здесь
мне легко работается.
Я — требовательный человек, потому что я
переживаю за результат. У меня есть
некоторые коллеги, которые говорят:
замысел был хороший, а потом не получилось
из-за театра — они то не смогли, они это
не смогли... Я считаю, что это не
профессионально: все, что я делаю и
придумываю, всегда выходит — никогда не
бывает так, чтобы совсем ничего не
получилось. Бывает, когда детали не так
хороши, как хотелось бы. Но в целом я
добиваюсь всего, чего хочу.




Максим Тишин / Югополис
— Где сейчас работают ваши коллеги-сценографы из числа тех, кто вам интересен?
— Во-первых, всех я не знаю, потому что
отталкиваю от себя лишнюю информацию:
я не в состоянии смотреть слишком много
спектаклей, не в состоянии сидеть часами
в Интернете, чтобы слишком много видеть.
Есть художники, которые для меня являются
стимулом к тому, чтобы самому работать
интереснее и чтобы что-то переосмысливать:
такие, наверное, появляются каждый год,
но знаю я далеко не всех.
Поэтому
я назову только несколько имен, которые
для меня очень привлекательны и вызывают
большое уважение, хотя часть из них — сценографы прежних поколений. Если
говорить о современниках, то в Петербурге
это Александр Шишкин-Хокусай, в Москве — Ксения Перетрухина и Маша Трегубова.
Из тех, кто творил, начиная со времен
«оттепели», на меня, конечно, сильно
повлияли Давид Боровский, Эдуард
Кочергин, Сергей Бархин. Бархин, кстати,
в меньшей степени, хотя я им восхищаюсь.

Эмиль Капелюш — лауреат Национальной премии «Золотая маска» («Буря» У. Шекспира в театре им. В. Комиссаржевской, 2000; «Когда я снова стану маленьким» в БДТ им. Г. Товстоногова, 2015; «Снегурочка» А. Островского в Костромском театре кукол, с Юлией Михеевой, 2018) и Высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит» («Старосветские помещики» Н. Гоголя в ТЮЗ им. А.Брянцева, 1997; «Заговор чувств» Ю. Олеши в театре им. Ленсовета, 2006).
Максим Тишин / Югополис
— Поздравляю вас с еще одной «Золотой маской» за работу с режиссером театра кукол Евгением Ибрагимовым: расскажите, пожалуйста, о ней.
— Сейчас в театре стерты все границы, и
спектакль в театре кукол называется
таковым формально: он, честно говоря,
мог возникнуть где угодно. Если мы
говорим про театр кукол, то обычный
зритель представляет ширму, артиста
позади нее и существующих наверху кукол.
Но уже несколько десятилетий театр
кукол совсем другой: в нем оживают и
рассказывают историю какие-то странные
вещи - шуршащий кусок бумаги или падающие
камни.
В
«Снегурочке» есть куклы, есть
пространственные объекты, но такая
постановка с большой степенью вероятности
могла появиться в любом театре — все
зависит от того, насколько он открыт
работе с разными формами и готов стать
площадкой для эксперимента. Например,
мы с Евгением Ибрагимовым наш предыдущий
спектакль сделали на малой сцене БДТ
им. Товстоногова с куклами и кукольными
объектами, хотя формально мы сделали
его в драматическом театре.
— Насколько объективно «Золотая маска»
показывает срез происходящего в
российском театре в сравнении с тем же
Авиньонским фестивалем и европейской
сценой?
— Понимаете, участвуя в любом фестивале, — а я был в Авиньоне дважды, был в Берлине,
был на огромном фестивале в Манчестере, — ты видишь сначала свой спектакль,
потому что больше всего работы и хлопот
связано со своей работой. И только потом,
в оставшиеся несколько дней, ты хаотично
смотришь три-четыре самые интересные
вещи, которые можно увидеть именно в
эти дни. Так что по-настоящему фестивальную
жизнь Европы я знаю, конечно, очень
отрывочно.
Про
«Золотую маску» мне больше понятно,
потому что я два раза работал в жюри:
как правило, сталкиваешься с тем, что
эксперты свою работу сделали не то чтобы
недобросовестно, но с большими странностями
отбора. Эти странности заключаются в
том, что у них есть свои любимые режиссеры
или театры: речь не о коррупции, потому
что в нашем деле просто смешно об этом
говорить, а скорее всего, о приязни,
возникающей между театром и критиком.
Она заключается в том, что критик очень
хочет вытащить «свой» театр или спектакль
на поверхность, потопив пару-тройку
конкурентов. Такая «партийность»
критики создает сомнительные ситуации,
как и преклонение перед авторитетами,
паттернализм: почему надо приглашать
не очень удавшиеся спектакли великих
деятелей культуры? Это довольно
безобразное явление, потому что даже
самому выдающемуся художнику тоже нужно
осознавать, что он — не небожитель.


Максим Тишин / Югополис
— Как часто ваши спектакли становятся книгами - как шекспировская «Буря» Александра Морфова в театре им. Комиссаржевской?
— Если бы у меня была возможность или
предложения издавать такие «портреты»
спектаклей, я бы делал это чаще, потому
что «Буря», надеюсь, интересна как
графический объект и просто как книга
художника с замечательным текстом и
пьесой в хорошем переводе. Когда я бываю
на Западе, очень часто вижу, что такого
рода издания продаются в театральном
фойе тогда, когда идет спектакль. Они
бывают изданы с большей или меньшей
степенью дотошности, бывают подороже
и подешевле, но, приходя в театр, например,
в Германии, я могу купить издание, которое
связано с театральной графикой того
художника, который делал спектакль. Что
очень здорово, потому как расширяет
наши представления о том, что мы видим
на сцене.
Увы,
наши издательства — все-таки не
благотворители: чтобы существовать, им
должно что-то продавать, а у нас мало
публики, которая может позволить покупать
такие дорогие издания. Поэтому я выпускаю
книги так редко.
— Свою деревянную скульптуру еще будете
показывать?
— У меня в последние годы был опыт с музеем
Анны Ахматовой в Фонтанном доме в
Петербурге: у них — очень хороший, пусть
и небольшой, выставочный зал, где можно
работать с пространством. Два раза у
меня там были выставки — сейчас вот
планирую следующую, может быть, на
ноябрь.

Максим Тишин / Югополис
— Где вы будете ставить после выпуска «Дьявола»?
— Хотя есть мировая практика, когда еще
не созданному спектаклю начинают делать
рекламу за год, я, к сожалению или счастью,
не люблю этого и очень боюсь говорить
о том, чего еще пока не существует. У
меня в процессе есть несколько занятных
названий, и, я надеюсь, что они будут
рано или поздно существовать. С ученицей
Сергея Женовача Екатериной Половцевой — когда-то я делал с ней в «Современнике»
«Осеннюю сонату» Ингмара Бергмана, а
в Риге выпускал очень хороший спектакль
«Мария» по пьесе Исаака Бабеля (у него
одна-единственная пьеса, и очень хорошая,
но редко ставится), — у нас большой проект
в РАМТе, который называется «Черная
курица».
Что
касается Яны Туминой — еще одного
режиссера, с которой я работаю постоянно,
то формально она — постановщик, который
имеет отношение к кукольно-объектному
театру: когда-то много работала в
инженерном театре АХЕ, сейчас вышла в
самостоятельное плавание. Мы делаем в
Петербурге проект с условным названием
«Блокада» - деньги нам дал Фонд Михаила
Прохорова, потому что в нашем замечательном
городе даже при том, что, казалось бы,
эта тема для него особо важна, денег мы
не нашли: грустно, что начальники от
культуры столь стремительно деградируют.
Читайте также

Пять вечеров

Манера поведения. Как вести себя в театре?

«Дьявол» в деталях
Первая полоса
Последние новости
-
Власти Севастополя объявили о ракетной опасности в городе 09:50
-
Губернатор: ракетные обломки упали в Севастополе после срабатывания ПВО 09:20
-
«Ряды поредели»: приостановлена работа Российского оскаровского комитета 20:51
-
Выделенная полоса на улице Северной в Краснодаре станет длиннее 20:31
-
На Кубани двух глав сельских поселений уволили за кумовство 20:16
-
Возле аэродрома в Адыгее запретили проезд, фото- и видеосъемку 19:45
-
Присяжные вынесли вердикт по делу жителя Новороссийска, обвиняемого в двойном убийстве и покушении на убийство 19:28
-
Началась реставрация исторического здания в центре Краснодара 19:10
-
В России начались продажи iPhone 15 18:44
-
ГК ТОЧНО открыла в Краснодаре первую инклюзивную площадку для детей и взрослых 18:14
-
Губернатор Севастополя рассказал о последствиях ракетной атаки на город 18:03

Слово двигает, пример увлекает

Полупустые красные ковровые дорожки и победа Лантимоса: Венецианский кинофестиваль-2023
У Венецианского кинофестиваля юбилейный почти каждый год: то день рождения отмечают, то круглый счёт в количестве смотров. Так, с 30 августа по 9 сентября на острове Лидо прошло уже 80-е, опять юбилейное, мероприятие. Почему традиционные красные ковровые дорожки оказались полупустыми и какая судьба ожидает фильм-победитель смотра – в нашем материале.

Афиша развлечений: куда сходить и что посмотреть в Краснодаре с 13 по 24 сентября
Обзор лучших развлечений кубанской столицы – в материале "Югополиса".

Как хорошо, что мы друг у друга есть!

Желание творить добро: в Лабинске чествовали первоклассников

Осенью в повторном прокате: поход в кинотеатр вместо похода к психологу
Повторный прокат продолжает радовать российского кинозрителя своим репертуаром. Только на первую половину осени назначено три громких (уже давно не) премьеры. Эти картины будто специально подобраны, чтобы помочь вам пережить «сезонную депрессию». Только вот они не отвлекут вас от негативных эмоций, а заставят пережить их вместе с персонажами.

Путь дорожника – гордость поколений

Продлён на «Новый сезон»: дневники второго российского фестиваля онлайн-кинотеатров

Куда сходить в Краснодаре с 30 августа по 10 сентября: афиша развлечений
Обзор самых интересных концертов и спектаклей – в материале "Югополиса"

Честность — порок, порядочность наказуема?
В Сочи создается очередной прецедент «кубанского правосудия». Наличие всех документов и абсолютная прозрачность сделки вовсе не гарантируют, что через несколько лет вас не обвинят в нечестности и не потребуют вернуть деньги, лишив при этом права на имущество
Комментариев еще нет
Последние обсуждения