«Я нуарный чувак, и темнота моя стремится к свету»: Даниил Воробьев о новых ролях, миноре и работе с деталями

В приключенческой комедии «Волчок» Даниил играет в алчного Весницкого, который ради наживы готов избавиться от собственного племянника. А в криминальной притче «Жар» актер перевоплощается в скандального и потерявшего берега шеф-повара Марка Левинского — персонажа, которого, по признанию Даниила, пришлось «долго из себя выветривать».

Вы говорили, что «Волчок» привлёк вас, среди прочего, возможностью поработать в историческом антураже. Для вас это не первый опыт в эстетике дореволюционной России. Чем этот проект отличается?

«Волчок» — это доброе кино. В сериале «Чистые» тоже показан исторический Петербург, но там атмосфера иная, она скорее про девиацию. А здесь — про нас, про русских людей, про распахнутую душу. Это блокбастер, построенный не на западных копипастах, а на русском городе, дружбе, эстетике нашего прошлого.

Вы решили добавить в образ Весницкого монокль. Сразу к нему приспособились?

Поначалу было непросто, но потом я приноровился и к середине съёмок держал его только мышцами лица, как это делали модники начала ХХ века. Монокль помог мне попасть в ту эпоху, почувствовать ее.

А как возникла идея ушить ваш костюм, сделав его намеренно тесным?

Это было оправдано характером персонажа. У Весницкого параноидальный склад личности — отсюда и монокль, и зажатость. Он вышколенный тип, натянутая струна, лакейская спина, вечно деликатничает и даже заискивает. Ушив костюм на два размера, мы добавили персонажу графичности и арта.

В амбициозном сериале «Жар» вы сыграли гениального, но крайне противоречивого шеф-повара Марка Левинского. Расскажите об этом путешествии.

На данный момент для меня это одна из самых ярких и знаковых работ. Роль забрала очень много сил, чему я рад, и многому меня научила. После неё я «выветривался» почти полгода, не входя ни в какие новые процессы. Так что, друзья, если найдёте время — приятного просмотра, все серии уже вышли.

«Жар» — проникновенная история. Уверен, чуткий зритель поймет, о какой важной мысли идет речь. Одна из актуальных тем — потребность современного человека в тишине.

Я погрузился в контекст, и так родился Левинский. Он как животное, которое всё ненавидит. Марк несется на максимальных оборотах своего раздутого эго. Он в беде. И при этом — безусловно талантлив и гениален в своём деле. Он похож на кентавра, мечущегося в клетке собственного «я». Первые две серии просто постарайтесь выдержать эту историю, а дальше пойдет самое нутро.

В вашем актерском багаже много ролей, которые принято считать отрицательными. Каково это — играть маньяков и неприятных людей? Кого играть легче — «плохих» или «хороших»?

Играть маньяков весело. У них всегда интересная сценарная вязь: обычно раскручивается какая-то детская травма, глубокие переживания. Нужны наблюдения и фантазия, мысли о своей проблеме, которую ты можешь вложить в его суть.

Я не делю роли на плохие и хорошие. Для меня это всегда сложная человеческая структура. Мне ближе минорное состояние, хотя я присутствую и в комедиях. В душе я нуарный чувак. И даже та темнота, за которую я берусь, в итоге стремится к свету.

Вас можно назвать сентиментальным человеком?

Да. Я могу от мыслеформы, которая вдруг возникает, уйти в слезы, которые сложно остановить. Детские воспоминания, сострадание к себе или другим… В жизни я встречаю ситуации, которые заставляют меня плакать.

О чём обычно эти «мыслеформы»? Это какая-то конкретная история?

Мы все сотканы из воспоминаний, которые переосмысляем взрослея. Сейчас на первый план выходят темы упущенного времени или смерти, которые подчеркивают ценность жизни. Смерть и всё, что с ней связано, — сентиментальная, минорная материя, и она… вдохновляет меня на жизнь.

Насколько вы требовательны к себе и окружающим в быту?

Я скорее за ошибку, чем за правила. Я за нарушения, в хорошем смысле. Про пробу границы. Про побег, нежели присутствие.

А в работе, в профессии?

Тут, конечно, совсем другой коленкор. Когда я выбираю проект и поляну для работы, там редко встречается вопиющая аномалия, которая могла бы меня раздражать. Но поскольку я отлетевший перфекционист, требования есть. Из-за этого мне сложно сделать первый шаг, который на самом деле прост, потому что я десять тысяч раз всё выверяю и сомневаюсь. С недавних пор я научился говорить “нет” и не жалеть об этом.

Какой самый дельный совет вы получали за последнее время?

Не искать смысла. Просто не искать. Поиск смысла так же, как и поиск счастья — неблагодарное занятие, потому что в моменте ты уже в смысле и в счастье.

Какие качества вы цените в людях?

Когда ты не унываешь. Для меня уныние – это самый лютый грех. Это беда.

Чему вы бы хотели научиться?

Не обращать внимание и не тратить свою жизнь на чужое мнение.

Какой фильм в юном возрасте произвел на вас впечатление?

“Бриллиантовая рука” и “Алые паруса”. На самом деле, все советское кино стало для меня неким носителем воспоминаний о детстве. Я проваливаюсь в родителей, в сестру, в отчий дом… И становится тепло.