«В действительности все было не так, как на самом деле» — Станислав Ежи Лец.

Парадоксальная ирония любимого мною поляка помогла, кажется, кое-что понять про последнюю поездку с МТС в проекте «Истории в лицах». Про героя. Про место. Про место героя там.

Долина чудес

Кто не слышал про Мезмай? Волшебство и глазные ванны, горы, ущелья, пещеры, леса, хрустальный воздух, «русская шамбала», Орлиная полка, водопады и т.п. «Гора Ленина» из известняков верхней юры и нижнего мела, напоминающая профиль усопшего вождя мирового пролетариата (она вовсе не гора, а часть гребня хребта Гуама). К поселку, чье имя переводится с абадзехского как «яблоневый лес» (мезмей), ведет отличный асфальт, но на въезде он прерывается, и дальше — то вверх, то вниз — тряская каменистая дорога. Которая и через поселок-то целиком не проходит.

Речка Мезмайка прихотливо вьется средь домов в котловине, с шумом опрокидываясь с порогов и вымывая каменные ванны в скальной породе. Река же и есть дорога — брод, когда сухо, потому что два мостка кажется специально устроены так, что автомобили в центр проехать по ним не могут. А раньше здесь огромные лесовозы только и ездили. Ценное дерево добывали, паркет делали. Теперь ни дуба, ни бука, ни самшита, ни предприятия… Когда-то и золото мыли, говорят. В разные времена здесь воевали, сюда же и ссылали (а после восстания Костюшко польскую шляхту, среди них Сикорские и Драчевские, да, те самые). В советское время жило много бывших зеков.

При новой России в медвежьем углу сначала селиться никто не желал, а потом начался еще один бум, уже туристско-эзотерический. Сейчас земля дорогая. В долине и разномастные дачи, и отели (охотничьи домики, шале и рыцарские замки, фахтверки с террасами для астрономов), и закрытые деревянные сараи-развалюхи с надписью «Теплая еда», и работающий деревенский «бутик» с манекеном.

Универсам апшеронской сети магазинов типа сельпо в цветах всемирно известного шведского бренда с продавщицей поразительной степени нелюбезности. Работающий по утрам рыночек об один прилавок и три капота рядом с детской площадкой с турниками в высокой траве. И тут же за скромной оградой одноэтажное кирпичное здание с большими окнами и белеными сенями. К нему, кстати, ведет один из двуязычных указателей. «Children's school of traditional crafts Kuban». Традиционные народные ремесла изучают и осваивают там.

На самом деле это учреждение официально именуется МБОУДОД ДШИ МО Апшеронский район. Это и есть знаменитая «школа Скворцова».

Заслуженный, но не народный

Заходим. Деревянные полы чистейшие, вслед за детьми подумывали о том, чтобы снять обувь. Директор школы, полностью седой мужчина с бородой и необычной прической (чуб напоминает оселедец запорожского сечевика), в широких черных штанах с красными лампасами, но в ботинках и в современной рубашке, ведет экскурсию для детей.

Ребята похожи на городских. 69-летний Скворцов рассказывает о ткачестве в окружении красивых дорожек-половиков на стенах, которые правильно зовутся «рядно». Потом в коридоре у стендов показывает древнее оружие. Все это найдено в экспедициях или принесено односельчанами. Здесь же висят большие зеркала, необычные тем, что у них сверху в резной деревянной раме есть маленькое оконце — поверхность, в которой, как считали казаки, отражается «боженька».

Божий промысел, видимо, был и в том, что Михаил Иванович тут поселился. Про то, как известный краснодарский художник основал школу народных ремесел в Мезмае, написаны тонны слов, сняты километры видео, даже иностранцами. Сам он рассказывает об этом как бы неохотно, но уже заученно (сначала кружок, потом класс при школе Захарченко, потом муниципальная школа искусств). Самое интересное, на мой взгляд, в тех историях, на которые он постоянно отвлекается.

Про самого Скворцова, заслуженного работника культуры Кубани, и его «скворчат» слышать-то я и раньше слышала. И часто про сложный характер художника-педагога. Однако нашу разношерстную компанию журналистов и блогеров встретили в Мезмае радушно. Не сомневаюсь, что всех гостей так привечают, но мне показалось, что директор хотел поделиться с нами и своей болью. И она не в том, что скоро по его детищу — и школе, и усадьбе с музеем — пройдет дорога. Все, что надо, он здесь спасет. Но переживает он за всех народных мастеров в нашем крае.

Кстати, знаете ли вы, что таковых на Кубани нет? «Народный мастер России» и аналогичные звания в других регионах есть, а у нас они зовутся «Мастер народного художественного промысла» и «Мастер-ремесленник». Какая разница, когда «хоть горшком назови, только в печь не сажай»?

Увы, по словам Михаила Ивановича, в этом несоответствии федеральному закону корень многочисленных проблем всех, кто серьезно занимается декоративным творчеством по заветам предков. На самом деле, конечно, не в формулировке суть, а в том, что хорошей затее не приделали ноги. Закон, разработанный в ЗСК и культурном ведомстве лет семь назад, как бы для поддержки умельцев и сохранения традиций, на деле оказался пшиком. Ну, значки красивые, правда, сделали, уточняет Скворцов. Ни денег, ни налоговых льгот (при том, что многие стали ИП), ни бесплатных помещений…

Зато с помпой на площади между ЗСК и памятником Екатерины (в названиях которой уже запуталась) стали раз в год «курени» строить и рукомесло местное показывать. Правда, оказалось, что «народные кубанские поделки» через одну … «Made in China». А голосистые хуторянки часто спевают не казацкие песни, а «гей-гей, тыц-тыц» от Бабкиной и Кадышевой. Фейки цветут пышно. Как и совещания со справками и отчетами. В том же русле действий особо ценным объектом народной культуры края признана «Этнодеревня «Атамань», которая по мнению Скворцова, «даже к вторичной культуре не относится, а грубо говоря, к десятичной».

Сам Михаил Иванович и его жена и верная соратница Ольга Юрьевна, думаю, меньше всего страдают о наградах, хотя мне показалось странным, что такой подвижник, с такими потрясающими достижениями не имеет никакого федерального звания (тот же вопрос у меня и к оценке деятельности М.И. Смаглюка, кстати).

Палимпсест

Долго не могла приступить к этому тексту. И не потому что супруги Скворцовы и их девчонки расцарапали душу и мозги. И школа, и их этнографический музей, сам Мезмай и окрестности (на Орлиной полке я не была, увы. Зато водопад Исиченко на моей личной географической карте) не могут не покорить. В общем-то все предыдущие герои проекта нашего МТС — «Истории в лицах» —личности с большой буквы Л. И все -— творцы, неважно в какой сфере. А говорить про художника, что он сложный, даже не банальность, а трюизм какой-то.

Но даже на любом неординарном фоне судьба Михаила Скворцова поразительна. Пообщавшись, почитав, подумала об аналогии с палимпсестом — «многоразовыми» пергаментными рукописями. Как пишут словари, термин произошёл от древнегреческого составного слова palimpsestos, что означает «снова соскабливаю», в буквальном смысле — «очищенный и готовый к использованию».

Успешный молодой человек — в 21 год (!) стал членом Союза художников СССР, к тридцати не захотел официальщины, и вместе с Евгением Цеем, Сергеем Воржевым, Виталием Коробейниковым, Валерием Пугачевым погнал «новую южную волну». Создание независимого творческого объединения «Контакт» вызвало интерес не только интеллигенции, но и КГБ и КПСС. Помогли авторитетные имена из художественных кругов Москвы. Ну а дальше новые успехи: выставки, поездки на зарубежные фестивали, создание Союза молодых художников Кубани, который Скворцов возглавил. А позднее он стал руководителем и регионального отделения СХ - «построил» выставочный зал в доме-«бюстгальтере» на Орджоникидзе, скульптурный цех на Енисейской. Гонорары, конкурсы, победы, премии…

Но то ли потому что уже рушится СССР, то ли зов предков (а старики родители нуждались в уходе), но Скворцов бросает все и уезжает в отчий дом — в богом забытую бывшую казачью заставу Темнолесскую, граничащую с Мезмаем. Однако родовые корни, про которые советский человек все-таки знал (прадеды служили в Императорском конвое), проснулись, и 40-летний мужчина пошел добровольцем, неофициально, воевать «за други своя». Сначала в Приднестровье, затем в Абхазии. Потом в первую Чеченскую кампанию, а дальше и в Сербии с казаками-комбатантами отметился. Оружие и смерть в душе тонко чувствующего человека оставляет след глубокий — восемь месяцев провел Михаил в Тимашевском монастыре, у самого строгого на Кубани настоятеля. И хотя послушник расписывал иконы, отец Георгий не стал возражать и благословил Скворцова на строительство храма в Мезмае.

Он же и посоветовал художнику заняться обучением детей. А ему и этого мало. По своей воле ездит в экспедиции, приглашает мастеров не только с Кубани, но и со всей России, сделал музей, а затем и фестиваль кузнецов. Уже в одиннадцатый раз пройдет этим августом. Здесь родилась новая семья. Здесь он и атаманом побыл, и депутатом сельсовета.

Несколько жизней. Война и мир. Казалось бы, стертое напрочь на самом деле не исчезает, а проступает причудливым рисунком с наслоениями. И такой странный, неправдоподобный текст и оказывается подлинным, самым ценным.

При подготовке материала использовались фотографии Нины Шилоносовой и Андрея Ульченко.