Осенью на сцене краснодарского «Одного театра» состоялась премьера одноактного пластического спектакля «Comma», поставленного и сыгранного артистками танцевального коллектива netto. Одна из участниц трио Юлия Блохина рассказала «Югополису» о спектакле «Comma», пластическом спектакле и о том, почему большой сцене она предпочитает камерное пространство, а Санкт-Петербургу — Краснодар.

— Вы ведь только что из Петербурга, где показали спектакль?

— Да. Мы и раньше планировали показать спектакль в Петербурге, может быть, в рамках какого-нибудь фестиваля. Ведь постановщик нашего спектакля Алиса Панченко из Петербурга. Но до Нового года никаких подходящих нам фестивалей не было, и Алиса порекомендовала нас питерской площадке «Скороход», там мы и показали спектакль.

Все прошло удачно; люди, мнение которых для нас было важно, остались довольны. Я имею в виду Алису Панченко, которая до этого не видела спектакля на сцене, а еще, конечно, режиссера Татьяну Прияткину («Скороход» — ее площадка) и некоторых знакомых нам людей, работающих в хореографии, потому что они зрители искушенные, видели много пластических спектаклей.

Отклик был хороший, и это очень для нас важно и вполне достаточно. Тем более питерский народ не удивишь, полный зал собрать очень трудно. В Питере много альтернативных площадок, почти каждый день идут разные спектакли. По словам Татьяны Прияткиной, питерскую публику еще сложнее зазвать на новый спектакль, чем московскую. К тому же параллельно шел Нидерландский фестиваль современного танца, и, получается, мы конкурировали с его показами, которые шли на Новой сцене Александринского театра!

Кстати, мы за это время тоже его посещали и обучались у известных танцоров, принимавших в нем участие…

— Расскажите, как начиналась работа над спектаклем «Comma».

— Это первая наша работа с постановщиком из Санкт-Петербурга Алисой Панченко. До этого мы (танцевальный проект netto, состоящий из трех участниц: Юлии Блохиной, Любови Перовой и Ксении Бурмистровой. — Прим. ред.) делали свои небольшие постановки, но создание большой, целостной работы, одноактного спектакля, — это для нас впервые.

Мы занимаемся современной хореографией, и для нас Алиса Панченко — очень уважаемый хореограф-постановщик. Мы видели все ее спектакли, и когда я жила в Петербурге, я занималась у нее модерном. Сначала я мечтала поработать с ней. Потом мечта стала обретать реальные очертания. Мы приглашали Алису в Краснодар с мастер-классами, показывали ей, что мы делаем, и она сказала, что ей было бы интересно с нами поработать. Это было в сентябре прошлого года, а в этом июне она приехала поработать с нами.

Летом мы ездили в Питер на фестиваль современной хореографии, на семинары в его рамках. Смотрели спектакли. И вместе с тем дорабатывали наш спектакль с Алисой. Возвращаясь в Краснодар, мы снова репетируем, снимаем занятия на видео, отсылаем Алисе — так, на расстоянии, продолжаем работать.

— У кого возникла идея спектакля, как она пришла?

— Когда Алиса приехала к нам, у нее были наброски спектакля. Не наброски сюжета, а просто мысли о каких-то вещах, которые хотелось попробовать воплотить — и посмотреть: как это будет выглядеть со стороны? Единственное, что было сделано заранее, — Алиса дала нам задание найти старый тазик, кресло советских времен и торшер. Вот и все. Далее мы принялись экспериментировать с этими предметами, воображать, как они могут существовать в пространстве.

Мы очень много времени проводили вместе, у нас были даже ночные репетиции: Алиса находилась здесь, в Краснодаре, всего неделю, и мы сутками занимались. Было много бесед, множество заданий, которые давала нам Алиса, размышлений, мы даже писали небольшие эссе. Все это были рассуждения около темы, которой сначала, можно сказать, не было. Мы искали все вместе. Алиса этот поиск направляла.

Потом, когда стал вырисовываться сюжет, мы работали в зале, и очень многое отсеивалось. Сегодня сделали какую-то часть — все здорово, отлично, — завтра присоединили третью, и все предыдущее пришлось урезать наполовину, потому что оно уже не подходило. Так все менялось. Алиса уехала, в Питере придумывала что-то новое, и снова все менялось…

Поэтому можно сказать, что сюжет рождался в нашем тесном сотрудничестве. Все это — наши общие рассуждения, мысли, искания. Алиса, как талантливый художник, все оформляла.

— Из чего состоит сюжет?

— Это спектакль-рассуждение на тему выбора. Момент, когда человек взвешивает за и против: или он идет за, или против, или остается между. Мне кажется, позиция между сейчас очень популярна.

— Речь о личном выборе? Или социальном, или каком-то еще?

— Да, о личном. Хотя все, кто смотрел спектакль, трактуют его по-своему. Кто-то видит социум, общество. Для меня — наоборот, это именно личный выбор, вопрос совести, вопрос относительности всех этих вещей, связанных с моральным выбором. Эту относительность человек чувствует постоянно — даже когда он выбрал уже свою позицию.

— Финала нет, он открытый, раз спектакль называется «Comma» («Запятая»)?

— Конкретной точки нет. Для кого-то сам финал будет точкой, для кого-то нет. Каждый момент в спектакле может казаться для разных зрителей разным, для кого-то неоконченным. Алиса брала за основу спектакля ассоциации. Все на ощущениях, ассоциативных рядах, а они для всех личные и разные. Отсюда некая сюрреалистичность сцен.

— Бывает, что вы импровизируете на сцене, или четко следуете тому, что отрепетировали?

— Следуем отрепетированному. Другое дело, что от показа к показу, между спектаклями, могут вноситься какие-то изменения, потому что мы постоянно репетируем, что-то добавляем.

— «Один театр» действует как экспериментальная площадка. Вы сами выбрали нужную вам сцену?

— Когда мы ставили спектакль, мы еще не представляли, не знали точно, где его покажем. В Краснодаре в принципе нет примера альтернативной площадки для современного искусства. Просто мы знали, что есть такая сцена — «Один театр». Тогда он находился в «Ангарте». Мы посмотрели в Интернете картинки: линолеум на полу, зрители все рядом — то, что нужно.

Когда мы туда пришли — как раз подходило время показать спектакль, — выяснилось, что ребята переезжают. Мы сказали, что хотим выступить на их площадке. Они посмотрели представление и очень нас поддержали. С этого и началось.

Благодаря «Одному театру», благодаря тому, что у них есть свой зритель, мы сумели показать — и, я надеюсь, еще будет такая возможность — то, что получилось. Если бы мы были сами по себе, приходили бы только те, кто нас знает. А у «Одного театра» уже есть своя аудитория, которой интересно альтернативное искусство.

— Можете ли вы сказать, что спектакль прошел успешно? Что для вас успех?

— Для нас в первую очередь важно, что мы показали этот спектакль, потому что нам очень нравится наша работа. Нам комфортно было находиться на площадке. Очень много новых переживаний, ощущений, а это прекрасно для самого спектакля. Когда ты играешь уже со зрителем, спектакль напитывается новым.

Конечно, нам было приятно за три дня до спектакля узнать, что все билеты распроданы. Пришлось даже принести свои стулья, чтобы посадить родителей. Мы такого не ожидали. Было много какого-то волшебства вокруг этого спектакля — помощи от людей по-настоящему профессиональных. Например, от фотографа, сделавшего для нас афишу. Ребят, помогавших со светом, с музыкой, видеосъемкой, изготовлением трейлера. И все — абсолютно на энтузиазме.

— Для вас важна камерная обстановка во время спектакля — не большая сцена, а маленькая?

— Да. Я вообще, честно говоря, не понимаю театра на большой сцене. Эмоции, которые переживает актер, энергетика, вибрация — всего этого не видно, когда сидишь далеко. Я предпочитаю видеть все это своими глазами, не в бинокль. Видеть не очертания движений, а глаза актера. Я не хожу в театр, если места на балконе и вообще в удалении. Хорошо, когда максимум четыре-пять рядов.

— Чем вы занимаетесь, кроме постановки пластического спектакля?

— Я преподаю современный танец. Наш коллектив, который теперь называется netto, существует довольно давно. Мы втроем много занимаемся в зале. Ездим на фестивали, семинары. На зарубежных педагогов — со всего мира.

— Вы преподаете детям?

— Работаю с детьми от трех лет и со взрослыми группами.

— Что такое современный танец?

— Для детей от трех до пяти есть просто танец — без разделения, современный или классический; есть движение, развитие тела, слушание музыки. Для взрослых — модерн, контемпорари, джаз. В своих уроках я все это сочетаю: джазовую технику, модерн — это уже сложившиеся школы, с помощью которых можно очень хорошо развить свои танцевальные способности.

— Вы прошли балетную школу?

— Я не оканчивала училище, но обучалась у очень хороших педагогов. Сама выбирала, у кого учиться. Какое-то время я жила в Петербурге и занималась в школе «Каннон Данс». Это был период расцвета для их танцевальной труппы, там преподавали очень сильные мастера. Сейчас выпускники школы танцуют в ведущих труппах всего мира.

Приехав в Краснодар из Тюменской области в шестнадцать лет, я удивилась, что заниматься негде — здесь не было школы современного танца. Только бальные и уличные танцы. Север России очень отличается от юга по уровню современного танца.

— Во время спектакля вы следите за интересом зрителя и тем, как он воспринимает суть происходящего?

— Перед премьерой, которая состоялась 6 октября, мы отдавали себе отчет, что большую часть аудитории может не заинтересовать наш спектакль. Что люди могут подумать: «Ерунда какая-то. Пожалуй, выйду-ка я или вот громко кашляну, продемонстрирую всем, что мне не понравилось». Но в то же время мы понимали, что нам это все равно. Даже если, когда включится свет в конце спектакля, мы увидим пять аплодирующих человек из ста семидесяти, нам будет все равно. Потому что когда тебе нравится то, что ты делаешь, ты выходишь на сцену не для того, чтобы тешить свое самолюбие и считаться артисткой. Мы чувствуем, что нами движет что-то другое.

Есть нечто более ценное в нашей работе, чем аплодисменты. То, что позволяет нам выходить на сцену в уверенности, что нам любой результат придется по душе.

— Что главное в пластическом спектакле?

— Для меня важна неоднозначность сюжета, постоянная работа с образами. Ты — зритель. Ты что-то понял, переключил увиденное и воспринятое на себя, а другая сцена может быть для тебя непонятной, но эмоциональной. Я считаю, что в пластическом спектакле переживания, эмоции, образы передать проще, чем в драматическом, где есть слова и какая-то конкретика.

— А не сложнее, когда мало слов?

— Для меня как для зрителя сложнее что-то почувствовать в драматическом спектакле, классической драматургии. Ведь там все четко. А в пластическом представлении образы совершенно неоднозначны и тем интересны.

Я люблю после спектакля общаться со зрителями. Многие не воспринимают сюжет целиком, им запоминаются определенные элементы, сцены, образы. «Я не поняла, что это было, но у меня мурашки по коже». Вот это — прекрасно. Для меня намного более ценно, когда человек только чувствует во время спектакля, чем когда только понимает.

— Вам бы не хотелось жить в столицах, где гораздо более высок интерес к пластическому спектаклю и современному искусству вообще?

— Я жила в Питере, но Краснодар мне больше нравится. Во-первых, погодой. Во-вторых, камерностью. Как в зале нам комфортно в небольшом, так и жить уютнее в таком городе, как Краснодар.

Питер для меня очень несконцентрированный город. Все размыто, тебя постоянно рвет на части. Было вечное ощущение спешки, словно ты куда-то бежишь и не можешь остановиться. Или, наоборот, останавливаешься так, что потом трудно даже тронуться с места. А Краснодар — очень для меня уютный по темпу, по энергетике.

— Планируете следующий спектакль?

— Да, планируем, начинаем готовиться. Алиса Панченко уже сделала для нас наметки, в каком направлении двигаться, она готовит нас к следующему спектаклю.

Но сейчас у нас важный период: мы подготавливаем свою репетиционную площадку. Здесь же, недалеко, возле «Одного театра». Начинаем делать ремонт в зале и надеемся, что после Нового года у нас появится своя репетиционная точка, где также будут идти занятия для взрослых. Туда смогут приходить все, кому интересен современный танец, перформанс, разные техники, связанные с движением тела.