11 ноября стало известно, что по делу о массовой резне в станице Кущевской задержано 6 человек.

Следственный комитет назвал имена задержанных — это местные жители Алексей Гуров, 1986 года рождения, его брат Евгений, 1990 года рождения, Вячеслав Скачедуб, 1993 года рождения, Игорь Майданюк, 1994 года рождения. Кроме того, задержаны еще двое — некие братья Колбасенко.

«В момент задержания подозреваемые вели себя агрессивно, но серьезного сопротивления оказать не смогли, так как операция была тщательно подготовлена и профессионально проведена следователями Следственного комитета совместно с оперативными сотрудниками ГУВД по Краснодарскому краю. При проведении обысков по местам жительства и пребывания задержанных обнаружены наркотические средства, а также улики, которые могут свидетельствовать о причастности подозреваемых к совершению преступления», – сообщили в СК РФ.

Наши коллеги из газеты «ВЗГЛЯД» попросили прокомментировать данные ведомства адвоката, полковника милиции Евгения Черноусова.

— Евгений Арсентьевич, СК отчитался о задержании четырех подозреваемых, все они – молодые люди, живущие в той же станице, при задержании вели себя агрессивно, во время обыска у них обнаружены наркотики. По версии следствия, убийство они совершили на почве личной неприязни. Исходя из вашего опыта, подходит такой «портрет преступника» под уникальное по своей жестокости убийство? Некоторые эксперты уже говорят о том, что следователи могли ошибиться...

— Никогда не нужно отрицать никаких версий. Даже самая абсурдная из них может иметь место, тем более что это преступление стоит отдельно от всех других.

Возможен такой вариант: молодые люди совершили убийства в состоянии наркотического опьянения на почве личной неприязни. Но я не знаю, каким надо быть сумасшедшим, чтобы избрать такой метод отмщения, убивать стольких людей, детей. В данном случае мотив не подходит под то, как именно было совершено это преступление.

Кроме того, если бы это сделали эти юнцы, то были бы крики, был бы какой-то отпор. А судя по тому, что все было сделано тихо, выключили свет, подожгли дом, чтобы скрыть следы преступления, я склоняюсь к тому, что это сделали профессионалы.

— То есть вы тоже не готовы поверить в эту версию следствия?

— Давайте представим, что убийство совершили эти местные ребята. И что получается? Эти люди вроде бы не из психиатрического стационара сбежали. С чего они будут после убийства сидеть и ждать, пока к ним придут? В станице любая информация распространяется быстро, да и следователи обходят ее вдоль и поперек. Сидеть и ждать, когда тебя задержат, да еще обнаружат наркотики при этом – я даже не знаю, что тут сказать.

Если бы местные совершили это преступление, то они бы так рванули оттуда! Вдруг повезет, замаскируются, их не найдут... Они бы не сидели на месте, это я точно могу сказать.

Мы можем, конечно, поверить и в абсурдную версию, но она должна быть логичной и понятной всем. Я в выдвинутую следствием версию пока поверить не могу, меня не убедили.

Здесь я хотел бы вернуться к тому, о чем говорил выше: если они люди вменяемые, то и дураку ясно, что все улики они отвезут, выбросят, сожгут, и еще сами у себя десять раз обыск проведут. Они этого не сделали. Вопрос: почему? Не знаю.

Откровенно говоря, кстати, обнародовать такие данные сразу нельзя: а вдруг получится, что это не те преступники? Те, кто, действительно это совершил и находятся на свободе, тоже могут смотреть телевизор и отслеживать всю эту информацию.

— Как в целом вы могли бы оценить работу следователей?

— Безусловно, настораживает то, что у подозреваемых сразу обнаружили наркотики. Не хочу говорить применительно к этому случаю. Но в моей практике бывало, что во время отработки версий у людей, которых надо было обязательно задержать для раскрытия преступления, вдруг обнаруживались наркотики, которых они могли и не употреблять (хотя я не знаю, как там обстоят дела – это Краснодарский край, он тоже поражен наркоманией).

С учетом того контроля, на котором держат дело, следственно-оперативная группа обречена на то, чтобы раскрыть это преступление. Она просто не может не сделать это в кратчайшие сроки, и это, конечно, накладывает свой отпечаток.

— Сколько примерно времени может уйти на раскрытие дела?

— Думаю, скоро раскрыть это преступление не удастся. Обращу внимание: никто пока не заявляет «мы собрали достаточное количество доказательств того, что они совершили». Это значит, что преступление еще не раскрыто, просто отрабатываются какие-то версии.

И начали они с того, с чего обычно начинает правоохранительная система: берут известных в округе людей, связанных с криминалом, или местные преступные группировки, задерживают, находят у них оружие и наркотики. И начинают с ними работать на предмет того, что им известно о подготовке этого преступления, какая информация ходит в криминальных кругах.

— Вы упомянули о том, что преступление стоит особняком от прочих. Что, кроме большого числа жертв и особой жестокости, отличает его от других?

— Я считаю нонсенсом, что такое дерзкое бесчеловечное преступление совершено не в большом городе, а в станице. В советские годы такого не могло произойти в населенном пункте не городского типа, а если бы и случилось что-то подобное, то моментально было бы раскрыто.

Быть незамеченным в сельской местности просто невозможно, это надо быть человеком-невидимкой. Не может быть, чтобы там не было свидетелей. Но преступление совершено, и это как раз говорит о том, что оно было заранее подготовлено, и преступники ввиду своего большого преступного опыта сделали все, чтобы не осталось свидетелей.

Удивляет то, как они могли пойти на лишение жизни такого количества людей. Это не вписывается ни в какую логику. За всю свою правоохранительную деятельность я не помню случаев, чтобы так убивали.

— Предполагаемые мотивы преступников уже озвучивались: говорили о возможной мести со стороны рэкетиров семьям предпринимателей, называлась версия карточного долга одного из отцов семейств...

— Главное, что можно сказать: в этом преступлении определенно есть мотив, и когда следователи поймут его до конца, тогда можно будет говорить о том, что они работают в правильном направлении.

Мотивы карточного долга, каких-то «разборок», связанных с неуплатой денег «крышам», не совсем подходят к этой ситуации. Даже в преступном мире нет таких умалишенных, которые в подобных случаях шли бы на такие массовые убийства. Такие преступления могут быть совершены какими-нибудь сектами – такие случаи мы знаем, да, – но не представителями преступного сообщества.

— Какие версии, помимо тех, что были официально объявлены в ходе следствия, вы могли бы назвать?

— Я считаю, что убийцы – никоим образом не местные, а «залетные». Конечно, если задержание этих четырех подозреваемых поможет раскрыть преступление, то слава богу. Но, думаю, параллельно нужно отрабатывать версии о совершении убийства по каким-то другим, не известным пока правоохранительным органам мотивам. Нужно проверить деловые отношения глав семей, скандалы, с которыми они могли быть связаны, и т.д.

Нужно не тупо отрабатывать местные бандитские группировки, но также рассматривать и тех, кто вообще мог быть вне поля зрения. Не исключаю, что это могли быть, например, бывшие сотрудники правоохранительных органов. Они как раз меньше всего «засвечены», при этом они владеют соответствующими навыками. Кроме того, в последнее время то там, то здесь выясняется, что какое-то преступление совершили бывшие сотрудники спецслужб.

— А какая версия лично вам кажется наиболее убедительной?

— В какой-то мере надо уметь становиться на место преступника, чтобы понять мотивы его действий. Ну кто пойдет на такое массовое убийство, зная, что в случае задержания он получит пожизненное заключение? Никто не пойдет. Значит, здесь речь может идти о каких-то очень больших деньгах. Человеческая психология такова, что большие деньги перевешивают чувство риска, совесть и т.д. Считаю, что это самая правильная версия, по которой нужно работать. Я не верю, что столько людей погибли в результате каких-то криминальных «разборок». Если бандитам кого-то надо было убить, то убили бы не всех, а непосредственно того, кто задолжал.

Нужно исходить из того, кому была нужна такая смерть. Именно в этот день и именно всех этих людей.

Это убийство должно быть раскрыто, поскольку на кон поставлен престиж всей правоохранительной системы Российской Федерации. Это из рук вон выходящее преступление, особенно учитывая то, что было совершено убийство малолетних детей. На них не посягнут даже матерые преступники, рецидивисты, «авторитеты» – у них это запрещено по их преступным, будем говорить, «понятиям».

Роман Крецул, обозреватель газеты «Взгляд»