1829 год, Полтавская губерния Российской империи. Таинственный всадник убивает местных девушек. Дело приезжают расследовать знаменитый сыщик из Петербурга Яков Петрович Гуро (Олег Меньшиков) и его молодой помощник, писарь с талантом ясновидца Николай Гоголь (Александр Петров). Их встречают хлебом, солью и недоверием представители здешней элиты, делающие попытку препятствовать следствию.

«Гоголь. Начало» — первая часть тетралогии, сценарий которой основан частично на биографии классика, частично на цикле «Вечера на хуторе близ Диканьки», принесшем ему первый громкий успех. Еще три фильма выйдут на большие экраны этой осенью. Кроме того, все четыре фильма разделят на восемь серий и покажут на российском телевидении в виде сериала. Идея сериала о Гоголе принадлежит продюсеру Александру Цекало, решившему снять мистический детектив и сделать легендарного русского писателя — сыщиком.

В эстетическом смысле ему и режиссеру Егору Баранову этот замысел удался — то есть именно образ молодого Гоголя, который совмещает талант литератора и дар провидца с попытками разобраться в мистических вещах, а еще больше — в себе самом, ищущем пока свое предназначение и темы творчества.

Здесь нужно сказать, что кастинг у фильма отличный. 28-летний Александр Петров 20-летнего Гоголя играет легко и ясно, Олег Меньшиков в роли петербургского Шерлока Холмса бодр и хорош, как не был давно, девушки свежи как розы, персонажи второго плана в исполнении Евгения Стычкина, Евгения Сытого и Яна Цапника спокойно разыгрывают смешную комедию. Разве только сорокалетний Павел Деревянко в эпизодической роли Пушкина уже на десять лет пережил своего персонажа — но спасибо и на том, что не Безруков.

Вопрос этического смысла, скорее всего, не заставит себя ждать, особенно когда выйдет телевизионная версия, которую по российской традиции посмотрит больше народу, чем кино. Можно ли из русской классики делать хоррор-детектив в стиле Бертона, и как у авторов поднялась рука на Николая нашего Гоголя, и чего больше в эксперименте продюсерской компании Цекало — смелости или наглости. Зная российских депутатов-киноманьяков, слава богу, если не бросятся организовывать молебны против картины в поисках повода для бурных дискуссий не о том. (Кстати, в фильме есть прекрасная сцена с православным батюшкой из той самой диканьковской элиты, пытающимся запретить эксгумацию трупа убитой, — эпизод как нельзя более на злобу дня.) Однако это действительно вопросы не о том: у фильма есть проблемы покрупнее «этической» ерунды.

Главная из них — сценарий. Рассказывая хрестоматийную историю из биографии Николая Гоголя — как он в юношеском возрасте соорудил вторичного «Ганца Кюхельгартена», заслуженно получил разгром от критиков и маялся, пока не понял, что должен писать о вещах, хорошо ему известных (Гоголю это рекомендовал то ли Плетнев, то ли Жуковский, а в фильме ожидаемо романтизировали этот эпизод, вложив совет в уста возлюбленной героя), — рассказывая эту историю, создатели картины тем не менее совершают ту же ошибку, что сам пробующий перо литератор.

В «Гоголе. Начало» свежий взгляд на вещи отсутствует напрочь — фильм вторичен от начала до конца, от завязки, в которую намешали «Сонной лощины», «Игры престолов» и «Властелина колец», превратив гениальный гоголевский текст в визуальный гоголь-моголь, до предсказуемого — для тех, кто знал еще о трех грядущих частях — финала со злодеем на вершине холма.

К сожалению, авторы фильма не пошли дальше детективной эврики и хорошего кастинга. Порой кажется даже, что о Гоголе и его наследии вспомнили, задумав сделать какой-нибудь неизбитый отечественный детектив или хоррор, а не наоборот. Шутки, когда они есть, действительно смешные. Но текст — ладно нам показывают переводное кино по Ирвингу, но по русскому писателю? — слишком поверхностный и по-плохому голливудский. Ведьмы, утопленницы, черти, да. Но главная нечисть подозрительно смахивает на толкиновского назгула, скрывающего за широким плащом человеческий умысел в стиле ирвинговского всадника, — Гоголь здесь уже до обидного похож на красивый предлог. Атмосфера его произведений, или, как сейчас принято говорить, вселенная Гоголя почти узнаваема, но как раз почти: примитивного объективизма и карикатурности в изображении страстей губернских жителей в ленте намного больше, чем сверкающего гоголевского юмора.

И уж точно обошлось без смеха сквозь невидимые миру слезы: второго слоя в первом «Гоголе» просто нет, мистический детектив таинствен не более планов его создателей снять «российское кино не хуже западного». Другое дело, что российского в этом кино — лишь имя и трактовка образа классика да обрывки его творчества, но так часто происходит с попытками сделать не хуже.