«Ла-Ла-Ленду» Дэмьена Шазелла не требуется синопсис. Все, что нужно, чтобы влюбиться в «Ла-Ла-Ленд», — прийти в кино, если вам уже исполнилось шестнадцать, и увидеть открывающую фильм сцену. Кто-то писал, что за первую сцену картины Тома Форда «Под покровом ночи» любой режиссер отдал бы руку. Только не Дэмьен Шазелл: во-первых, он — джазовый барабанщик, а во-вторых, один из лучших молодых режиссеров, если не лучший, и его «Одержимость», вышедшая три года назад, свела всех с ума. «Ла-Ла-Ленд» — контрольный выстрел.

Это идеальный драмеди-мюзикл, который приведет в восторг даже тех, кто мюзиклы ненавидит. Можно ли придумать более противный жанр в кино: в самый пик выяснения отношений все вдруг бросаются петь и танцевать, а если убрать пение и танцы, останется выяснение отношений. Мало того, в Голливуде умудрились превратить в тягостный мюзикл «Отверженных» Виктора Гюго: как пел один американец армянского происхождения, тебе не следовало доверять Голливуду.

Шазелл вроде бы и не верит: «Ла-Ла-Ленд» — третий фильм в его режиссерской карьере — и третий независимый фильм, вышедший в декабре на родине автора, в США, в ограниченный прокат. (Что, впрочем, не помешало картине заработать втрое больше потраченного на съемки.) Кроме того — хотя это, пожалуй, главное — Шазелл одержим джазом. Флетчер из «Одержимости» написан с требовательного наставника юного Шазелла. Его дебют как режиссера — «Гай и Мадлен на скамейке в парке» — мюзикл про джаз.

И вот третья работа — о талантливом джазовом пианисте (Райан Гослинг), вынужденном в поисках заработка играть джингл-белсы в голливудских кафешках и встретившем в одном из них любовь своей жизни — начинающую актрису (Эмма Стоун), которая между неудачными пробами отпускает за кассой безглютеновый кофе.

Шазелл одержим джазом, а в Голливуде джаз не любят. «Ну не знаю… его невозможно напеть, мелодия непонятная, да и кто слушает джаз? Он нужен для того, чтобы болтать на его фоне». Город ангелов, город снов, город звезд — если в Нью-Йорк приезжают, чтобы найти любовь, то в Лос-Анджелес — чтобы прославиться, чтобы это твой лик украшал постеры вместо Ингрид Бергман и твои первые съемки прошли не где-нибудь, а в Париже, чтобы это ты стала следующей звездой, и в кофейнях тебе рады будут предложить кофе бесплатно, а ты ответишь «спасибо, но я заплачу». Шазелл берет все эти общие места и под кремом из них подает коронное — свой любимый джаз, свою мечту о славе, свою главную тему — значение искусства в жизни, и в частности — в жизни артиста.

«Ла-Ла-Ленд» — не просто киномюзикл, как «Мамма Mia!», или «Чикаго», или «Мулен Руж!», то есть музыкальная картина или киновариант театральной постановки.

И время в нем скорее философское понятие, чем физическое. Хотя календарное время заявлено очень четко и действие поделено на пять аккуратных частей — времен года и эпилог, голливудское время — особое, параллельное время, в котором есть ретро и есть ожившее ретро, как лето и осень, которая — то же лето, если вы в Лос-Анджелесе.

Идеальный мюзикл Шазелла, в технической части поставленный нарочно неидеально, потому что драма и музыка здесь важнее абсолютной отточенности танцев и пения, — одновременно для зрителя, обладающего известной насмотренностью, для тех, кому именно что шестнадцать и кто о «Вестсайдской истории», возможно, и не слышал, и, главное, для зрителя, который о кино вообще ничего не знает, а просто пришел на смешное название. Это кино без тени снобизма, сделанное без единой ошибки; не самая красивая из всех подружек, но единственная настоящая звезда; история любви, которых много, но у которых может быть только один правильный финал, — вы сами знаете какой; наконец, все, что каждому скептику известно о Голливуде, не так важно, как то, что известно о нем каждому мечтателю. Джазовую мелодию не всегда можно напеть, но с ее помощью можно рассказать целую жизнь — какой она могла бы быть, выбери ты любовь вместо искусства.