Можно понять и тех и других. Первых — потому что было жарко, потно, лакокрасочно (не только с виду, но и по запаху): где уж тут читать длинные сопроводительные тексты и проникать художнику под череп? Потому что за внезапно возгоревшей интересом к современному искусству публикой разглядеть это искусство было непросто. Потому, наконец, что многие работы действительно были подражательны, наивны, скучны и попросту слабы.

Вторых — потому что публика была красивая и приятная, потому что пульс культурной жизни бился в свежепобеленных стенах Roof с усиленным гулом, потому, наконец, что некоторые работы были все-таки талантливы или, по крайней мере, остроумны.

Но возразить при этом хочется и хулителям, и хвалителям. Потому что те и другие ругают и хвалят совершенно, как мне представляется, не то событие, которое произошло в Краснодаре на самом деле.

Формально состоялась выставка современного искусства — ее все и обсуждают. Но делать по результатам ее осмотра выводы о современном искусстве — все равно что, как в старом анекдоте, оценивать творчество The Beatles по каверам соседа Мойши.

Из двадцати с лишним участников группировки Roof до обсуждаемой выставки художниками были (даже не с точки зрения общества, а по способу самоидентификации) всего несколько человек. Говорить о том, что выставленные работы — туманные высказывания на языке Поллока и Ротко и ученические фотопроекты (многие участники Roof — бывшие ученики Михаила Лернера и/или Елены Суховеевой) не имеет смысла, потому что главный смысл произошедшего лежит не в галерейной плоскости — не в пространстве работ, которые в принципе могли быть вообще любыми.

Он лежит во времени, когда знаменитое утверждение Йозефа Бойса о том, что «каждый человек — художник», эмигрирует из области теории искусства во всеобщую практику повседневной жизни. Это время, разумеется, началось не вчера и не 8 июня. Еще в 60-е годы прошлого века основатель Ситуационистского интернационала французский философ Ги Дебор призывал противопоставить обществу потребления общество производства — и прежде всего художественного. Тем не менее, до сих пор стирание границы между производителем искусства и его потребителем остается утопической мечтой для одних и бредом сивой кобылы для других.

Когда зритель говорит, глядя на объект современного искусства (а часто и более раннего — на живопись Миро, например, или наброски Матисса): «Я так тоже умею» или «Мой пятилетний ребенок рисует так же», — то для него это аргумент против этого искусства. Ему инстинктивно требуется граница между собой и художником, причем лучше, если это будет Художник — существо превосходящее, недостижимо более совершенное. Во многом именно с этих зрительских позиций современное искусство отвергается значительной частью общества.

Борис Гройс называет это дефицитом легитимности высокого искусства современности (в противовес легитимным, то есть понимаемым и принимаемым «демократическим искусствам — спорту, кино, поп-музыке, дизайну»). В книге «Комментарии к искусству» он обозначает вынесенный в заголовок текстовый жанр как способ преодоления этого дефицита. Проводником в мир искусства, исходя из этого, должен бы быть художественный критик, или комментатор.

Однако Гройс тут же сообщает (а мы, в свою очередь, наблюдаем в повседневной действительности), что эта традиционная модель давно уже не работает: «Предательство художественного критика по отношению к публичным критериям вкуса превратило его в художника».

Группировка Roof своей первой выставкой и самой концепцией объединения (буквально: «художником может стать каждый» — не совсем по Бойсу, поскольку для него эстетическая практика не была необходимой для реализации этой потенциальности, но и совсем не в том смысле, какой вкладывает в эти слова обиженный традиционный зритель) обозначила: в художника превращается не только критик. (Обозначила, конечно, не первой, не последней и, может быть, не лучшим образом — организаторы, в частности, вовсе не стремились донести до посетителей озвученную выше и не исключено что домысленную концепцию).

Новый зритель делает из реакции «Я так тоже умею» новые выводы — а именно идет и делает. Абстрактный экспрессионизм, непреднамеренный наивизм или полную фигню — не так уж и важно. Важно, что в публичном пространстве (у себя на кухне каждый может) снимается бинарная оппозиция зритель — художник, ключевая для не слишком благополучных взаимоотношений современного искусства и общества.

Между не сообщающимися, как заметил недавно кто-то из критиков, сосудами производящего (искусство) меньшинства и потребляющего большинства переброшен мост — крыша — превращения зрителя в художника, которое происходит без всяких внешних причин, без каких бы то ни было прагматических резонов (вряд ли место в русском павильоне Венецианской биеннале, которое Roof оптимистично планирует занять в ближайшие десять лет, — корыстная цель) и которое потому можно считать самостоятельным и самоценным художественным высказыванием.

Врачи, бухгалтеры, менеджеры и т.п. превратились в художников, сознательно пересоздав личную историю, придав себе и своей жизни новую форму, что, по теории искусства последних десятилетий, и составляет его основное содержание.

Это превращение и есть акт подлинного искусства, произведенный группировкой Roof. А вовсе не оммажи Ротко и Поллоку, поэтому и обсуждать, а уж тем более критиковать последние нет никакого смысла.