А ведь, пожалуй, так же неуютно было и в тогдашнем миллениуме оглянуться назад, во тьму библейского и евангельского прошлого, в самое начало первого тысячелетия, ознаменованного мучительным, неторопливым, как улита, разделением мира на провозвестников новой эры, жертвенно служащих людям, и тех, кто столетиями распинал их, загоняя опасные истины прозелитов в катакомбы.

Давайте учтём, что 6 тысяч лет — примерное время жизни земной цивилизации — это всего лишь часть от 40-50 тысяч лет существования на планете человека как неизменного в биологическом плане вида. И уйдём в такое количество пережитых человечеством миллениумов, что дьявольский эффект двух зеркал и помещённого между ними наблюдателя — с бесконечным коридором отражений, уводящих в бесконечность, - покажется пугающе точной аналогией.

Единственно существенным различием здесь становится медленное изменение изображения: чем оно дальше от наблюдателя, чем глубже мы заходим в эту анфиладу зазеркалий, тем заметнее разница с исходным объектом — вплоть до полной неузнаваемости... хотя, возникает и остаётся без ответа закономерный вопрос: а что считать исходным объектом?

Незадолго до смерти Гёте сказал в разговоре со своим секретарём: «Старое прошло, а нового ещё нет. Но уже зреет многое, что, быть может, порадует нас через несколько лет». Блестящее для конца 30-х годов XIX века пророчество, если не считать слишком смелого определения временнóго диапазона его исполнения. Несколько лет обернулись несколькими десятилетиями, за которыми и последовал таки научный и технологический взрыв, в корне изменивший не только окружающий нас физический мир, но и радикально перекроивший его духовные, нравственные и общественно-политические реалии.

Сказать вообще, темпы развития этих изменений в минувшем тысячелетии росли так стремительно, что кажется, ещё немного — и человечество достигнет предела, за которым исчезнет их целесообразность: ему уже реально грозит что-то вроде интеллектуального несварения желудка и виртуального умственного ожирения.

Беру в свидетели физика и писателя Чарльза Перси Сноу, так комментирующего темпы нынешних перемен: «До наступления нашего столетия социальные перемены были столь медленны, что практически были незаметны в жизни человека. Темп перемен возрос настолько, что воображение уже не поспевает за ним».

Подумать только: несчастный раб или безропотный египетский феллах, обитавшие в начальном периоде Древнего царства, т.е. более 5 тысяч лет назад, прибегни они к анабиозу, могли бы трижды пробуждаться в день очередного миллениума — и практически не найти заметного отличия одного тысячелетия от другого - ни в государственном устройстве, ни в технологии возделывания земли, ни в культуре и общественной жизни!

Правда, они каждый раз насчитывали бы всё новые пирамиды, воздвигнутые в честь усопших фараонов, и с грустью отмечали физические травмы, наносимые физиономии сфинкса неумолимым временем...

Такой вот получался гомеостаз: сотня поколений жила в практически не меняющемся мире, где многоопытная старость давала каждой новой генерации проверенные тысячелетиями уроки и наставления. Брр...

Но вернёмся ко вкусу виски.

Расхожим обывательским заблуждением были популярные в прошлом веке спекуляции на тему научно-технического прорыва, который начнётся едва ли не с последним ударом часов в полночь наступившего миллениума. Примерно так: к окошку вашей квартиры причалит антигравитационное такси, робот-андроид услужливо подаст вам чемодан (потому что вы не захотели телепортировать его в конечный пункт путешествия), после чего, проглотив пилюлю от всех известных болезней, вы отправитесь на космодром - и т.д.

Увы, ничего столь экстраординарного с нами пока не случилось, хотя сегодня, спустя десять лет, можно говорить о планомерном вступлении в свои права некоторых новых технологий, призванных приблизить мир к долгожданному будущему.

Да, нам по-прежнему не удаётся решить проблему альтернативных видов топлива — с помощью термоядерного синтеза или каких-нибудь квантовых генераторов, совершать телепортацию и читать мысли на расстоянии. Но вещи, окружающие нас, на глазах становятся умнее. Мы теперь вселяемся в дома, чья техническая начинка уже завязывается в энергетические и информационные сети. Квартиру наполняет электроника, свойства и назначение которой взахлёб предсказывались фантастами и футурологами ещё в 40-50-е годы прошлого века.

Каким чудом казался мне первый видеомагнитофон «Panasonic», возникший в нашем доме в начале 90-х! Пять сотен видеокассет формата VHS заняли собственноручно сделанные мною записи советской и зарубежной киноклассики, щедро, без ограничений транслировавшейся в те лихие годы по нашим телеканалам.

Месяца три назад я вынес это добро на мусорную площадку. Что поделать: уже два года как последний поставщик VHS — американская компания DVA — прекратила их производство, а годом раньше компания JVC отказалась от выпуска соответствующих видеомагнитофонов.

Теперь буду восстанавливать всю эту красоту на двухслойных односторонних дисках формата DVD-9, вмеcтительностью 8,7 Гб данных. Можно использовать однослойные двухсторонние диски формата DVD-10, объёмом до 9,4 Гб информации. Но есть и альтернатива - двухслойные двухсторонние, формата DVD-17, куда влезает 17,4 Гб!

Что ещё за это десятилетие исчезло бесследно или вот-вот уйдёт из нашего повседневного быта и общественного бытия?

Дискеты. Те, кому за 30, ещё вспоминают флоппи-диски на 3,5 дюйма; напрягшись, некоторые могут припомнить даже 5-дюймовки.

Последние лампы накаливания любители старины могли купить в магазинах до 1 января 2011 года.

Dial-up модемы - в очереди на вылет. Им на смену уверенно выдвинулись смартфоны и коммуникаторы: приличная память (8-10 Гб), неплохая оптика (скажем, 5-8 мегапикселей), Интернет, MP3-плейер, GPS, видео, электронная почта, радио... если что упустил, дополните сами.

Потребительское отношение к окружающей среде, природе. К концу десятилетия в обществе достигнут внятный консенсус относительно долго и стыдливо отклонявшейся констатации о влиянии человеческой деятельности на климат; на очереди — согласие в вопросе о приближении цивилизации к пику добычи углеводородов, в первую очередь — нефти.

Конечно, то, что я называю, - кожура яблока, тысячная доля тех перемен, которые уже не дают оснований сомневаться, что человечество вступило в новую фазу Второй 
Промышленной Революции, которую предсказывал ещё
 в начале 50-х годов Норберт Винер в своей 
книге “Кибернетика и общество (или 
гуманное отношение к
 человеку)”. Одно из его утверждений, воспринятое в те времена как слишком смелое, гласило, что бурное развитие современных средств связи сделает мировое 
государство неизбежным. Что ж, нынешние процессы объединения Европы в государство континентальное могут, пожалуй, без натяжки считаться первым реальным шагом в этом направлении.

Однако не следует забывать — и Винер в своём труде серьезно
 предостерегает о возникновении побочных социальных
 проблем, связанных с ускорением роста темпов прогресса, - о том, что это, как он пишет, «может привести к
 таким же малоценным и пагубным результатам
 в области культуры, какие по большей части
 были получены от радио и кино».

Вот ведь странно получается: наука XX века создала у людей иллюзию полной власти над их настоящим и, более того, будущим. -Будущее можно изменять, оно отныне перестало быть неизбежным, - словно змей-искуситель повторяла она нам, пошатнув тем самым стабилизирующую, убаюкивающую роль религии, которая испокон веков проповедывала пассивность, воздержание от страстей, мистицизм и т.д. Но очнувшийся для новой жизни человек очень скоро убедился, что «пряников сладких не хватит на всех» - и тогда маятник пошёл в обратную сторону, по направлению к религиозно-мистическому ренессансу, к астрологии, ведическим и диониссийским культам, дзену и йоге.

Помнится, как религиозные кликуши этой волны даже делали года два назад попытки возрождения судебных процессов над дарвинизмом, преподаваемым в российских школах, предлагая при этом ввести изучение библейской версии сотворения мира и человека!

Так что, выдвигая свой, безусловно важный, тезис, Винер и не предполагал, в сколь тугой и порою смертельно опасный для человечества узел превратятся некоторые проблемы, давшие свои ростки ещё в его время. Достаточно назвать хотя бы три из них: новые массовые заболевания, наркотики и терроризм.

В минувшем десятилетии Россия вошла в десятку стран с наибольшим количеством ВИЧ-инфицированных людей.

В 2009 году Всемирная Организация здравоохранения объявила о пандемии свиного гриппа — первой за последние 40 лет.

За прошедший год от афганского героина в мире погибли около 100 тысяч человек, больше чем от ядерного взрыва в Хиросиме.

Только по официальным данным за последние 20 лет число наркозависимых в России выросло в 20 раз, и по разным оценкам составляет сегодня от 2 до 2,5 миллиона человек.

11 сентября 2001 года четыре самолета-камикадзе атаковали различные государственные и частные объекты в США, открыв тем самым эру безжалостной эскалации терроризма в третьем тысячелетии...

Но, в конце концов, человечество привыкло встречать любые вызовы времени с поднятым забралом. Так успокаивает нас привычный, проверенный временем осторожный оптимизм, который, в общем-то, всегда побеждал любые пессимистические прогнозы и крайности. Что далеко ходить: медики, к примеру, считают, что шансов дожить до 100 лет у людей, которые родились в 2000 году, значительно больше, чем у тех, кто родился на 50 лет раньше.

Моё поколение — типичные, по определению социологов, бебибумеры, то есть, люди послевоенной генерации. Наши дети, всё по той же терминологии, это эхобумеры, родившиеся в промежутке между серединой 60-х и серединой 80-х годов XX века. А внуки, которыми мы успели обзавестись на пороге нового тысячелетия, - они уже настоящие millennials — поколение некст, сетевое поколение и т.д.

Увы, тяжкий воспитательный опыт уже в конце прошлого века ясно показал: тысячелетняя гомеостатическая система обычаев и норм начала давать откровенный сбой, так как практически весь комплекс становления детей теперь почти ничем не напоминал образ формирования жизни отцов и их самоидентификации.

С millennials, как мне кажется, дело обстоит и будет обстоять ещё труднее: глубокая, с раннего детства, вовлечённость в цифровые технологии и сетевые коммуникации, гипертрофированная локализация жизненно важных связей и интересов в кругу сверстников, оттягивание перехода во взрослую жизнь, усвоение огромных пластов информации, ранее недоступной и зачастую оставшейся закрытой для старших поколений и т.д. - уже начали создавать определённые сложности с формированием у них логически непротиворечивого внутреннего мира, что совсем скоро может стать причиной затяжных психологических конфликтов со средой обитания.

Сегодня это одна из самых сложных и серьёзных проблем для всех нас, людей трёх поколений, сведённых судьбою на малом пятачке начала тысячелетия. По выражению Алвина Тофлера, автора «Футурошока», нам ещё предстоит испытать в полном объёме эту непривычную для человечества болезнь — шок будущего, ошеломляющую растерянность, вызванную преждевременным его наступлением.

Вполне возможно, что это и будет самая важная болезнь завтрашнего дня.