Легендарная группа «Альфа» центра специального назначения ФСБ России — одно из самых опытных и эффективных в мире подразделений по борьбе с терроризмом. Бойцы, которые состоят в ней, уничтожили многих опаснейших преступников, но действующие сотрудники не очень-то любят распространяться об этом. Все, что касается их работы, даже имена спецназовцев, – засекречено. И, тем не менее, с одним из них все же удалось пообщаться.

С Алексеем мы познакомились на краевых соревнованиях снайперов спецподразделений. Подполковник считается одним из лучших стрелков «Альфы» на юге России, не раз побеждал в европейских и мировых турнирах. Но спорт для него — всего лишь тренировка в промежутках между спецоперациями.

— Вы с детства планировали стать военным?

— Нет, и в голову не приходило. Я родился в Череповце Вологодской области, в самой обычной семье. В раннем возрасте нравилось с пацанами в машинах и мотоциклах копаться. Поэтому когда школу закончил, поступил в вуз по специальности «младший инженер-механик». Два года там проучился, а потом вдруг пошел в военкомат. Поскольку всегда спортсменом был – занимался лыжными гонками, биатлоном, боксом и кикбоксингом, имел первый и второй взрослые разряды, знал, что в пехоту служить не отправят. Но когда мне предложили спецназ ГРУ, был в шоке от радости. Даже ни с кем советоваться не стал, сразу согласился.

— Как служилось в ГРУ?

— Ну, об этом ничего говорить не могу, сами понимаете. Там из меня стали готовить снайпера. Условия службы были очень тяжелые – постоянные тренировки, занятия, выполнение боевых задач. Причем, все это в любую погоду и время суток. Когда отслужил два года срочной, решил пойти по контракту. Видимо, организм привык к такому ритму, и на «гражданку» не тянуло. Тут как раз появилось место в отряде спецназа ФСБ.

— В «Альфе»?

— Да.

— Осознавали, что будете служить на Кавказе, фактически в горячей точке?

— После службы в ГРУ я всю опасность этого решения понимал очень хорошо.

— Боялись?

— Нет. К тому моменту уже столько всего было, что страха не чувствовал. Понимаете, это такая же работа, как и все остальные. Просто здесь есть определенный риск лишиться жизни. Чтобы этого не произошло, мы и проходим серьезную подготовку.

— В чем она заключается?

 — Ежедневно бегаем по три-пять километров, практикуемся в стрельбе, рукопашном бое. Без теории тоже не обходится. В нашем случае это занятия по баллистике. Снайпер обязан знать наизусть, как поведет себя пуля в дождь, ветер, на разных дистанциях от цели. Плюс проходим курсы выживания. Берем оружие, палатки, паек и выходим в горы. Дается задача попасть в определенную точку за заданное время. Оно может быть самое разное — от пары дней до нескольких недель. Здесь нужно уметь равномерно распределить силы, чтобы не устать раньше времени, и знать, сколько провизии взять с собой. Все эти моменты продумываются еще до выхода.

— Часто идете в горы не с учебной, а с боевой задачей?

— Два-три раза в месяц стабильно. Но это не обязательно работа в горной местности. Поскольку наша основная цель – борьба с террористами и спасение заложников, приходится действовать в населенных пунктах. Здесь уже при подготовке операции учитываются все факторы. В том числе наличие рядом мирных жителей. Естественно, стараемся нейтрализовать боевика так, чтобы никто из захваченных им либо случайных прохожих не пострадал.

— Вам приходилось убивать людей?

— Давайте опустим этот вопрос…

— Хорошо. Как вы относитесь к тем, в кого стреляете?

— Уж точно не как к живым людям. Наше подразделение задействуют, когда закон нарушают не обычные преступники, а те, кого сложно назвать людьми. Это просто «объекты». От них необходимо избавить нашу страну и тех, кому они несут угрозу.

— А вы всегда были уверены, что каждая из ваших мишеней представляет угрозу?

— Конечно. Они же вооружены! Возможно, уже убили кого-то и могут это сделать еще не раз. Какие могут быть сомнения?

— А среди тех, кто вооружен, попадались женщины?

— У меня такого не было.

— А если бы было, вы бы ее тоже не считали человеком?

— Терроризм не имеет религии и пола. Если бы она представляла угрозу, да.

— Стреляли в детей? Во время первой и второй чеченских кампаний они тоже брали в руки оружие.

— Не стрелял. Никто не ставил передо мной такой задачи. Но… мне кажется, если бы поступил приказ нейтрализовать ребенка, мне понадобилось бы время, чтобы решиться на это.

— А какую миссию вы считаете самой сложной?

— Так сразу и не скажешь. Думаю, если террористы берут кого-то в заложники. Тогда нужно так сработать, чтобы бандит не успел кого-то из них ранить или убить. Поэтому подобные операции всегда очень долго разрабатываются штабом.

— Если что-то пошло не так, погибнуть ведь могут не только мирные жители, но и бойцы «Альфы». Приходилось терять товарищей?

— Я служу уже 19 лет в группе снайперов отряда. В ней 10 человек. Из моих сослуживцев (считает, загибая пальцы) раз, два… четверо имеют ранения. А боевых потерь не было, к счастью. Конечно, без них очень сложно обойтись. Современные террористы редко уступают нам в качестве вооружений и экипировке. Мы превосходим их по уровню подготовки, но этого не всегда бывает достаточно. Мы отдаем себе отчет в том, что можем погибнуть, но ничего не поделаешь – такая работа.

— А интуиция помогает избежать опасности, остаться невредимым?

— Да, в бою все чувства обостряются до предела: зрение, слух, обоняние. Ну, и конечно, «маячок» внутри сигнализирует, если есть какая-то угроза. Другое дело, что зачастую ты занят выполнением определенной задачи. Приказ есть приказ, даже если интуиция подсказывает, что опасно его выполнять.

— Вы выполнили боевую задачу. Допустим, ликвидировали противника. Возвращаетесь в часть спокойным и умиротворенным? Как спится после этого?

— По-разному. Иногда можешь уснуть, иногда нет. Когда не получается, приходится обращаться за помощью к психологам. Они посоветуют, как, исходя из твоего типа характера, расслабиться. Ну, к примеру, думать о семье, вспомнить приятные моменты из жизни. Когда выговариваешься, легче становится.

— А бывали случаи, когда кто-то из ваших бойцов терял контроль над собой, сходил с ума?

— Если и были, то я о таком не знаю. Перед тем, как попасть к нам, претенденты проходят очень серьезное тестирование, людей с неустойчивой психикой сразу выбраковывают. Если же боец чувствует себя не очень хорошо, его отправляют на реабилитацию, лечат и возвращают в строй.

— Если тяжело, наверное, можно в отпуск попроситься и там уже полноценно расслабиться? Отпуска у вас, по-моему, приличные.

— Да, но отгулять их полностью редко получается. Бывает, только собираешься ехать к своим в Череповец, как вызывают обратно.

— А если все же удается отдохнуть, чем занимаетесь? Ходите на охоту?

— Предпочитаю активный отдых: турпоходы, катание на лыжах…

— А почему не охотитесь, не хотите и после работы кого-то убивать?

— Нет… опять же, из-за нехватки времени.

— А может, раз такая работа напряженная, нервная и времени на отдых нет, лучше уйти на покой, завести собаку?

 — Мне нравится то, чем я занимаюсь, поэтому в ближайшие пять лет уходить в отставку не планирую.

— Как давно участвуете в подобных чемпионатах среди спецподразделений?

— Примерно с 2008 года. Сначала, понятное дело, начал с краевых, потом дошел до международных турниров. Где-то получалось побеждать, а где-то нет. За эти годы немало трофеев заработал – был многократным чемпионом мира, Европы, всех титулов и не упомнишь.

— Не тянет вернуться в гражданский спорт, все-таки начинали с олимпийских дисциплин?

— Нет, я свой путь выбрал, когда в военкомат много лет назад пришел. Теперь понимаю, что спорт помог мне попасть сюда, без него могли не взять. То, чем на этих турнирах занимаюсь, я не считаю спортом. Это скорее расширенная тренировка. Она дает определенный азарт, помогает быстрее улучшать свои навыки. Ну и, соответственно, если хорошо будет получаться здесь, в бою тоже не подкачаешь.

Мы ведь должны постоянно развиваться. От этого зависит не только наша жизнь, но и благополучие тех, кто оказался в опасности.