«Сядь за руль моей машины» - многослойное и сложноустроенное произведение, сплошь состоящее из подтекстов и символов. А еще это ровно тот случай, когда экранизации удается дополнить и углубить литературный оригинал. Молодой японский режиссер Рюсукэ Хамагути расширил лаконичный рассказ Мураками до внушительных трех часов, превратив наброски писателя в очень тонкое исследование человеческой души.

В центре сюжета – театральный режиссер и актер Юсукэ Кафуку (Хидэтоси Нисидзима). Его жизнь, на первый взгляд, похожа на идиллию: у него есть любимое дело, признание публики и любящая жена. Однако же все начинает распадаться после того, как Кафуку, не попав на рейс до Владивостока, возвращается домой и застает супругу с молодым любовником. Не подавая виду, он просто уезжает в ближайший отель, оставив все разбирательства до лучших времен. Но выяснить отношения им не удаётся - вскорости девушка неожиданно умирает, оставляя Юсукэ наедине со своим горем, болью и злостью. В одночасье идиллия закончилась… Да и была ли она вообще? Это герою ещё только предстоит осмыслить.

Через два года после трагедии вдовец отправляется на театральный фестиваль в Хиросиму, чтобы поставить там пьесу Чехова «Дядя Ваня». И тогда, спустя 50 минут фильма, в нем появляется еще один важный для повествования персонаж - молчаливая девушка Мисаки (Токо Миура), которую организаторы мероприятия наняли в качестве водителя для Кафуку. Постепенно между ними возникает нечто похожее на дружбу: обоим героям есть что рассказать друг другу о своем внутреннем беспорядке, а долгие ежедневные поездки в тесном автомобиле создают все условия для искренних, исповедальных разговоров. Собственно говоря, полные щемящей тоски беседы и становятся главной движущей силой ленты.

Режиссерская манера Хамагути требует от зрителя высокой степени концентрации. Его фильм соткан из сотни мелочей, формирующих особую поэтику киноязыка. «Сядь за руль моей машины», согласно японской традиции, строится на полутонах, многое здесь передаётся скупыми жестами, ужимками, игрой глаз и даже молчанием. Такой подход позволяет постановщику уловить сложный внутренний тонус, возникающий из самых различных переживаний и впечатлений, вызванных повседневным течением жизни. Оттого необходимо, чтобы зритель умел слушать и внимательно смотрел картину, ведь только тогда он сможет получить полноценное удовольствие от знакомства с ней.

Помимо прочего, для наиболее полного вовлечения следует обладать и неким культурным бэкграундом – а именно знанием пьесы А.П. Чехова «Дядя Ваня». Русского классика, к слову, можно назвать еще одним действующим лицом, этаким комментатором всего происходящего свыше. Порой его строчки, предстающие перед зрителем, во много раз содержательнее, чем минималистичное изображение на экране. Именно поэтому, думается, Хамагути включает в свою работу внушительные фрагменты чеховской пьесы, звучащие то в машине главного героя, то на репетициях. Они филигранно рифмуются с основным сюжетом и резюмируют таким образом переживания персонажей фильма.

«Сядь за руль…» - в целом очень мультикультурное кино. Со сцены японского театра русская пьеса звучит на английском, корейском, кантонском китайском и даже на языке жестов. При этом режиссерская работа Хамагути как бы возвышается над всем вышеперечисленным, поскольку она в первую очередь посвящена поиску языка, на котором можно поговорить с самим собой.

Его поиском как раз и занимаются Юсукэ и Мисаки. Вместе с ними за три часа хронометража публике предстоит пройти (или, вернее, проехать) длительный и тернистый путь к катарсису, эффект от которого сравним с посещением психотерапевта. Размышления о фундаментальных темах вроде надежды и трагического прошлого приводят героев к обретению внутреннего умиротворения. На время его, кажется, способен почувствовать и зритель. А это уже делает «Сядь за руль моей машины» картиной, достойной высокой оценки.