Среди главных номинантов на «Оскар» редко встречаются спорные фильмы — такие, мнения о которых ровно противоположны. «Власть» режиссера Адама Маккея о политике Дике Чейни, вице-президенте США в годы правления Буша-младшего, выглядит, с одной стороны, пропагандистским фильмом, выставляющим Чейни абсолютным злом и виновником гибели тысяч людей на Ближнем Востоке, с другой стороны — рассуждением о природе зла, не лишенным остроумия, но и только.

И то и другое для режиссера означало бы провал — пропагандистом никто не хочет прослыть, умным сатириком — хотели бы многие, — но у картины восемь номинаций на «Оскар», в том числе четыре основные — лучший фильм, лучший режиссер, лучший оригинальный сценарий, лучший актер (Кристиан Бейл в роли Дика Чейни).

Проблема «Власти» в том, что из нее хотели сделать вторую «Игру на понижение» — это и вышло, и нет. После «Игры на понижение» (2015), имевшей большой успех и принесшей Адаму Маккею славу смелого режиссера, который умудрился сделать интересное кино о глобальном финансовом кризисе, от следующего фильма Маккея ждали чего-то подобного. Фильм о молчуне и «самом влиятельно политике» Дике Чейни с неузнаваемым и вновь растолстевшим для роли Кристианом Бейлом? Да, Маккей определенно сделает из этой политической говорильни захватывающее кино. Однако Маккей пошел буквально тем же путем, что в прошлый раз, — и дело, конечно, не в Бейле с Кареллом (он играет Дональда Рамсфельда) в актерском составе, а еще в одной попытке объяснить сложные вещи легким языком: вместо простоты получилось упрощение, а вместо легкости — легковесность.

«Но мы, блин, сделали, что могли», — предупреждает фильм в самом начале, определяя если не сатирический, то хотя бы комедийный уклон и сетуя на загадочность фигуры Чейни, о котором трудно что-то раскопать, — а затем вся картина превращается, в сущности, в попытку сделать эту фигуру еще неправдоподобнее, нагнав вокруг нее примеров случайности судьбоносных политических решений и всегдашней зыбкости ситуации: очередной «карточный домик» с очередной дьявольской парой супругов, на этот раз хуже одетых, зато цитирующих прямо в постели сцену из «Макбета» — это уже слишком, и это совсем не весело.

Действие постоянно перепрыгивает — от молодости Чейни к зрелости, от 11 сентября — к Никсону, от Буша-старшего — к 11 сентября. (Зато на обсуждении действий администрации Буша, и главным образом на портретах ее членов, в этот «самый критический для американской истории день» остановились более чем подробно.) Не то чтобы вас держали в напряжении — от вас хотят постоянного напряжения, как будто вот-вот будет понятно, что такого важного в поворотах биографии и решениях Дика Чейни — неудавшегося студента Йеля, пьяницы, рядового электрика, парня чуть ли не под каблуком властной и хитрой жены (отличница Эми Адамс), затем карьериста, республиканца, главы президентской администрации, руководителя крупной частной компании, богатого отшельника, — и вот, вице-президента при дурачке (таким его видит Маккей) Буше-младшем и, наконец, влиятельного политика, диктующего судьбу мира (так выражаются все создатели американского политического кино, называя руководителя США главой свободного мира) в угоду своему бизнесу и подмявшего под себя Конституцию с ее определением унитарной исполнительной власти.

Это три слова повторяются чаще всего, их выделяют, пишут жирным шрифтом и ставят во главу угла — что президент благодаря этой «лазейке в законе» не может делать ничего незаконного, потому что он президент, — а кто у нас теперь президент? — намекает «Власть». Потому у нее, при всей спорности художественных и сценарных решений и несмотря на очевидную вторичность, восемь номинаций на «Оскар»: тема преступности сегодняшней власти слишком горяча и актуальна — не меньше расизма.

Последнее время все говорили о домике из карт — а теперь переключатся почти на такой же, но из фарфоровых чашек.