Предшествующий опыт и сумма знаний о человеке никогда не смогут стать настоящей гарантией его верности, честности и адекватности. Но это все, что мы можем обменять на пятизвездочный комфорт доверия, без которого даже самые страстные, красивые или взаимовыгодные отношения превращаются в облезлый гестхауз. 

С незнакомыми людьми у нас нет валюты, которой можно было бы оплатить доверие, — ну вот ни копейки. Никакого предшествующего опыта, никакой суммы, и даже разности, знаний. Пустые руки, вывернутые карманы. А доверия, между тем, незнакомцы требуют даже больше, чем люди, с которыми мы состоим в тех или иных отношениях, — и именно потому, что больше-то между нами и ими ничего нет.

Про любимую можно сказать: «Ох да, никакого доверия, ускользает, как змея, зато какая грудь и какая шикарная коллекция мультфильмов для взрослых». О муже можно думать: «Ну и пусть он бабник и не держит слова — его финансовые вливания в меня почти компенсируют моральный ущерб». Даже в отношении должника можно утешать себя: «Допустим, он не собирается мне ничего возвращать, зато я знаю его домашний адрес и номер кредитной карты».  

Но никто никогда не подумает, глядя на официанта, подлетающего к столику с тарелкой пасты: «Не исключено, что этот парень смотрел «Американский пирог» и воспроизводит элементы сюжета на рабочем месте, но зато…» Зато что? Вкус пасты от этого только выигрывает? Нет никакого «зато», и появись малейшая причина заподозрить сотрудника ресторана в чем-то подобном, любой нормальный человек как минимум обратится к администратору, как максимум – официанту что-нибудь сломает.  

Почему большинство из нас все-таки ест пасту, не задумываясь о перипетиях ее прошлого? А тех, кто задумывается об этом чаще пары раз за жизнь, подозревают в параноидальных расстройствах или, по крайней мере, в дурном характере?

Потому что в противном случае мы бы не смогли выйти из дому, как, впрочем, и остаться в нем – а ну как соседи травят нас угарным газом или выкачивают наш интернет через вай-фай? Чтобы жить нормальной, полноценной жизнью, нам приходится исходить из того, что люди — хорошие, а мир — стабильный. Не замечая это доверие ровно как чистый воздух, мы, тем не менее, ежедневно оказываем его десяткам, а то и сотням незнакомых людей.

Мы ездим на велосипедах и верим в то, что никакой камазист не захочет поиграть в «хрустики», во всяком случае, специально. Мы ходим к стоматологам и верим в то, что они не забудут кусочек иглы у нас в канале. Мы оставляем автомобили на парковках и верим в то, что другие автомобилисты уважают чужую собственность (читай: труд, интеллект, талант и целеустремленность, потому что — я, наивная, до сих пор в это верю — все это и является сырьем для частной собственности и как раз поэтому ее следует уважать).

Из френдленты мы узнаем, что одни люди убивают других там, где сердце Уильяма Сарояна (и скольких еще?), то есть в горах, но все равно продолжаем мечтать об этой мутной, сквозь сон, сквозь предвкушение, сквозь спящий подснежный Тырныауз, рассветной дороге по Баксанскому ущелью. Мы точно знаем, что самолеты падают, но все равно отмечаем, как праздник, каждую покупку билетов. Потому что люди — хорошие, а мир — стабильный и предсказуемый. В целом.  

Это доверие к незнакомым людям — вера в самом чистом виде, без всяких оснований, без всяких гарантий, как в Бога. Но это, в отличие от религиозных убеждений, та вера, без которой в прямом смысле невозможно жить.  

Вот почему, когда кто-то вылетает тебе наперерез в то время, как ты мирно — люди-то хорошие, а мир стабильный — проезжаешь перекресток на зеленый сигнал светофора, меняется не только физиономия твоего автомобиля. Меняется то усилие, которое требуется для того, чтобы доверять всем этим сотням и тысячам незнакомцев изо дня в день. А когда этот кто-то начинает утверждать, что ехал на зеленый, точно как измазанный с ног до головы шоколадом мальчуган, отрицающий свою причастность к исчезновению коробки конфет, требуемое усилие становится еще больше, угрожая грыжей души.  

Я думаю, психиатрическая наука отстала от жизни. Это раньше для недоверия к окружающим требовались основания, иначе ты не в порядке. Сейчас, в мире, где происшествие с парой-тройкой погибших не считается достойным упоминания в новостях, и в стране, где над словом «справедливость» можно уже или плакать, или смеяться, серьезные основания требуются как раз для того, чтобы этим окружающим доверять.  

Да и то, что ты параноик, вовсе не значит, что за тобой не следят.