Фильм «Трудно быть богом» отправил зрителей в нокаут

Последний фильм Алексея Германа со столь драматичной судьбой ждали как манну небесную. Что понятно: уж полночь близилась (в смысле — 15 лет прошло), а Германа всё не было. И вот.

Пока длился кинодолгострой, а синефильская публика питалась обрывками кадров, осколками трейлеров, противоречивыми откликами, напряжение росло. Одни ждали шедевра, другие — провала. Результат оказался неочевиден.

Краснодарские Facebook-френды вдоволь повозмущались более чем скромной прокатной судьбой фильма: единственный поздний сеанс в единственном кинотеатре. Вряд ли прокатчики выполняли заказ неведомых цензоров. Не думаю также, что они просто экономили денежки, не желая связываться с заведомо некассовым фильмом. Скорее действовали из соображений гуманности: далеко не каждый зритель это выдержит.

Почитатели Алексея Юрьевича Германа, и я в том числе, страдавшие вместе с героями «Двадцати дней без войны» и «Проверки на дорогах», рыдавшие на «Лапшине» и глотавшие валидол на «Хрусталёве», должны четко осознавать, что тогда отделались легким испугом. Градус насилия в «Трудно быть богом» на несколько порядков выше. Это как после ознакомительной прогулки по соседнему микрорайону, минуя чистилище, сразу попасть в преисподнюю. И становится совершенно понятно первоначальное желание режиссёра назвать картину «Хроника арканарской резни» - это и есть резня, бессмысленная и беспощадная, лишенная и намёка на какой-то просвет или катарсис. 

Представьте, что вы смотрите репортаж из психушки, откуда, предварительно включив камеру, сбежал медперсонал и где несчастные, злобные, больные люди под проливным дождем, в грязи и смраде, двигаясь в замедленном броуновском ритме, творят то, что им подсказывают первобытные инстинкты. А лечащий врач, дон Румата, постепенно сливается с этой толпой до полного неразличения, теряет разум и превращается в животное.

Это не коммунистическая антиутопия, не экзистенциальная драма, как у авторов знаменитой повести о приключениях землян на Арканаре, а горячечный бред, фантазия человека, машущего нам рукой из выгребной ямы, куда он приглашает всех за ним последовать. И старческий голос, монотонно читающий закадровый текст, только усиливает это впечатление.

Скотный двор. Босх. Даже не Средневековье, поминаемое всуе, а первобытный хаос, доисторический, ветхозаветный вакуум, где движется человеческая протоплазма, а время идет вспять. Это не метафора, не художественное изображение ада, это и есть ад. И самое главное: это ни малейшего отношения не имеет к повести Стругацких «Трудно быть богом» - ни к ее идее, ни к проблематике, ни к героям.

Герман — это глыба, монолит. Светлана Кармалита — талантливый сценарист. И, безусловно, они имеют право на собственный взгляд, свои идеи, символику и стилистику. Но зачем при этом выворачивать наизнанку, кастрировать и менять до неузнаваемости замысел двух не менее великих братьев?

Раньше каждый уважающий себя ребенок лет девяти-десяти, едва освоив как следует таблицу умножения, уже тянул ручонки к книжной полке, чтобы цапнуть с неё «Малыша», «Далёкую радугу» или «Трудно быть богом», пока родители не заметили и не засадили за ненавистную математику или историю. Книжки эти — не про полёты в космос, не про чудеса робототехники, а про прекрасное далёко и удивительных людей, населяющих наш земной шарик и ближайшие окрестности размером в несколько миллионов световых лет. 

Книжные герои, которых в начале 60-х с такой любовью изображали два удивительных питерских брата, на наших глазах однако претерпевали неприятные метаморфозы. Сначала они были веселые, прекраснодушные, неунывающие, рвущиеся вперед, любящие жизнь без оглядки, бесхитростные и открытые всем ветрам, верящие в жизнь на Марсе и далеко за его пределами и в то, что добро всегда побеждает. Потом загрустили, постарели, стали забывать близких, терпеть неудачи, а иногда и умирать. И наконец мир накрыла чёрная Волна, всё хорошее, что связывало людей, превратилось в пыль, стало нечем дышать и не для чего жить. 

Этому есть логичное объяснение. Братья-писатели приобрели опыт жизни в стране, где так вольно дышит человек, а от мудрости, как известно, одна печаль. Оттепель 60-х перешла в застой, перестройка 90-х быстро захлебнулась, и страна стала снова впадать в маразм, мракобесие, тупость и подлость, приправленные цинизмом и пафосом.

Мы доходили до всего эмпирическим путем, медленно, с болью и кровью, надеясь и теряя надежду. А Стругацкие уже много десятилетий назад знали, что так будет, что у огромной страны, намертво застрявшей между Европой и Азией, раздираемой противоречиями, нет шанса самоидентифицироваться, обрести равновесие, нащупать твёрдую ось.

Я часто думаю: откуда мыслители знают то, что для простых смертных становится очевидным лишь спустя годы, десятилетия, столетия? Кто им нашёптывает свыше, сообщает невероятные подробности? Каким образом, к примеру, Леонардо посреди средневекового мрака проведал про парашюты и акваланги? Как журналист Робертсон узнал точные параметры «Титаника» и обстоятельства его гибели за 14 лет до катастрофы? Кто подсказал Лему, 50 лет назад опубликовавшему «Сумму технологии», технические и социальные феномены, которые мы наблюдаем только сейчас? Откуда Стругацкие за много лет до Болотной знали про мелкого и ничтожного дона Рэбу, командующего разгоном соотечественников с помощью тупого арканарского ОМОНа?

Тяжкий путь Улисса, по которому идет у Стругацких Румата Эсторский, приводит его к закономерному выводу: невозможно занять место Творца, нельзя пришпоривать историю, пытаясь проскочить самые страшные её периоды. Судьбу не обманешь, надо просто жить и выполнять свои обязанности. Вечный конфликт небесного и земного, идеального и реального, высокого и низкого — вот о чем писали Стругацкие. 

В фильме Германа ничего этого нет. Это вовсе не аллегория великой страны эпохи «развитого социализма» или «духовных скреп», где мораль дворовой подворотни становится главенствующей. Не борьба мракобесия и прогресса. Не ужасный нравственный выбор, заставляющий нормального человека преступить важнейшую христианскую заповедь. Это просто вязкий ночной кошмар, ужас, летящий на крыльях ночи, животный страх, от которого нет спасения. 

Неудивительно, что на экране мы не видим ни одного человеческого лица, а только какие-то морды с печатью вырождения. Все персонажи — и серые, и чёрные, и книгочеи, и солдаты-убийцы, и условно хорошие, и условно плохие — напоминают злобных троллей, каких-то зверушек, и невозможно отделаться от впечатления, что попал в кунсткамеру. 

Самое невероятное, что посланцы Земли, прибывшие на Арканар с целью выполнить благородную миссию скорейшего вывода аборигенов из средневекового ада, сливаются с ними до полного смешения, так же безобразны, грязны и отвратительны, живут растительной жизнью, и вообще непонятно, какого чёрта они делают на этой несчастной планете.

Особенно обидно за диссидента-Румату, которого Герман превратил в убогого упыря, без остатка погрузившегося в мир арканарской помойки. Невозможно понять, почему местное население называет его богом: потому что у него есть зубы, а не гнилые кочерыжки? потому что он иногда пользуется белым платком? извлекает странные звуки из неведомого инструмента? В финале фильма нет ощущения, что герой преступает нравственную черту: просто раньше он бил этих грязных, жалких людишек, а потом начал резать. И его финальное решение навсегда остаться на Арканаре выглядит абсолютно естественным — там ему и место. 

Леонид Ярмольник, играющий Румату, конечно, очень старается соответствовать режиссёрской трактовке образа. Он вообще подверг себя самоистязанию, снимаясь у Германа: несколько лет не брил бороду, вместе со всей съёмочной группой валялся в грязи, терпел все режиссёрские выходки. Он талантливый человек, но принцип «кастинг против имиджа» здесь не сработал: не удалось заставить зрителя забыть его комедийное прошлое и сыграть великую трагическую роль, как это раньше получалось у Папанова, Леонова, Гурченко, Миронова.

Не получила развития и аллегория с серыми, вслед за которыми всегда приходят чёрные.

И практически неразличим в общей жуткой массовке важнейший антагонист Руматы — дон Рэба, невзрачный, траченый молью мелкий арканарский спецслужбист, взлетающий по мановению волшебной палочки на властный олимп и учиняющий в стране кровавую бойню. 

Нужно всё же прислушиваться к позывным судьбы. Она ведь посылала Алексею Юрьевичу внятные сигналы. Сценарий фильма «Трудно быть богом» они с Борисом Стругацким начинали писать еще в 67-м, а год спустя Чёрный орден высадился в Чехословакии, проект пришлось свернуть. Экранизация романа Петером Фляйшманом в 80-е получилась неудачной. Попытка номер два, предпринятая Германом, была на сломе тысячелетия, но в декабре 99-го ушел Ельцин, началась совсем другая эпоха, съёмки пришлось надолго прервать. 

Эта эпоха продолжается. И неважно, как сейчас зовут дона Рэбу. Главное, что оруэлловский мир никуда не исчез, и, несмотря на технические достижения, вернуться в первобытное состояние общество, как оказалось, может запросто, в два щелчка. 

Думаю, Герман пытался нам это сказать. Но не смог. Видимо, не хватило сил. In my humble opinion. 

Стругацкие ушли. Германа нет. Его фильм живет своей жизнью. У нас тоже всё идёт своим чередом. Рабы по-прежнему не желают снимать колодки.