В пятом классе школьник из Усть-Лабинска Дима Лопатин придумал систему промышленной раздельной переработки мусора. В 18 лет первокурсник КубГУ Лопатин увлекся разработкой технологии очистки семян, в двадцать — попал на практику на краснодарский завод «Сатурн» и начал модернизировать выпускаемые там солнечные батареи. В свои двадцать три Лопатин получил престижную Зворыкинскую премию за изобретение беспроводного зарядного устройства, еще через два года четыре проекта Лопатина вышли в полуфинал Национальной премии в области инноваций для молодых ученых и специалистов.

В августе прошлого года двадцатипятилетний краснодарский ученый стал фигурантом уголовного дела по ст. 228 УК РФ «Незаконный оборот наркотиков». В июне 2015-го Прикубанский районный суд приговорил Лопатина к трем годам условного наказания, прокуратура собиралась оспорить этот вердикт, настаивая на реальном сроке — 11 лет колонии строгого режима, но потом правоохранители отказались от своих намерений.

Уже несколько дней интернет бурлит, обсуждая казус Лопатина — насколько престижно и безопасно заниматься наукой в современной России, а мы решили спросить об этом у самого Дмитрия и пришли к нему в гости — в крохотную хрущевскую «двушку» в центре Краснодара.

Чтобы передвигаться по 12-метровому домашнему кабинету краснодарского ученого, нужна определенная сноровка: вот две катушки кабеля, которые на деле оказываются очередным изобретением Лопатина, позволяющим троллейбусам передвигаться без проводов, тут конструкция, которая позволяет заряжать мобильный телефон, не используя стандартную зарядку, рядом виновницы торжества — те самые солнечные батареи, модернизацией которых ученый занимается уже несколько лет.

— У наших батарей — прекрасное будущее. Электроэнергия дорожает год от года, большая часть ее производится из ископаемого топлива, а потребности человека растут при уменьшающихся возможностях природы, — объясняет Лопатин. — Я познакомился с процессом производства солнечных батарей на краснодарском «Сатурне», но используемая там технология показалась мне несовершенной. К тому же на заводе все было достаточно строго, специалисты получали маленькую зарплату, в коллективе была сильная служебная иерархия. Я решил работать самостоятельно, сейчас в нашей команде четыре человека.

Мы разработали солнечные батареи нового типа. Во всем мире используются кремниевые батареи, а мы печатаем их на альтернативных материалах — различные растворы и суспензии наносятся на подложку: это может быть пластик, металлическая фольга, можно даже одежду сделать солнечной батареей. Солнечные лучи попадают на наш продукт, возникает ток, который можно использовать в нужных человеку целях. Например, батарея располагается на крыше и снабжает электроэнергией дом. А свою первую батарею я испытывал в горах — за шесть часов она зарядила ноутбук.

Так вот, для увеличения эффективности разработки мы экспериментировали с различными растворами. Использовали всевозможные растворители, работали с диметилформамидом. Но это вещество считается канцерогенным — если человек постоянно использует его, то лет через 10 он может получить онкологическое заболевание. Пришлось искать замену. Я не один месяц изучал зарубежные публикации и нашел подходящий аналог — гамма-бутиролактон.

— Вы сталкивались с этим веществом раньше?

— Нет. Во всех справочниках, в Википедии он фигурировал в разряде растворителей. Мне и в голову не пришло, каким проблемами обернется для меня его приобретение, ведь оказалось, что гамма-бутиролактон в России занесен в запрещенный список и приравнивается к сырью для изготовления наркотиков. Мне ведь нужно было всего граммов десять — на пробу, чтобы поэкспериментировать с одной батареей. Я стал искать — в России не оказалось производителей, поставщиков тоже не было. Нашел то, что мне нужно в Китае. Причем всюду предлагались промышленные объемы — от 50 литров, я еле сумел заказать в одном интернет-магазине литр гамма-бутиролактона, оформил заказ через ЕМС, это было в мае прошлого года.

— А на каком этапе начались неприятности?

— На самом деле гамма-бутиролактон уже через месяц оказался нам не нужен, мы нашли другую технологию, результаты которой нас устроили. Но в конце июня прошлого года пришел мой заказ из Китая с таможенным уведомлением, у меня не было времени приехать и оформить его на таможне. А потом меня стали доставать звонками из почтового отделения — сначала требовали, а потом уже и просить начали, жаловались, что их лишат премии из-за моей посылки. В общем, получается так, что я их вроде как пожалел. После шестого по счету звонка приехал в Прикубанский таможенный пост на улице Тополиной, а там меня уже встретили сотрудники таможни и наркоконтроля. Они заявили, что я организовал подпольную нарколабораторию и потребовали выдать подельников. Я попытался объяснить абсурд ситуации, но на меня надели наручники и повезли в центральное здание таможни.

— А у вас были раньше проблемы с законом?

— Нет. Я чувствовал себя очень глупо в наручниках, в голове крутились фразы из зарубежных фильмов: «Я имею право на телефонный звонок» и «Я ничего не буду говорить без своего адвоката». Но права мне никто не зачитывал. Адвоката мне предоставили — дежурного, но было видно, что он не горит желанием помочь мне. Уже потом я узнал, что мог вовсе не свидетельствовать против себя в соответствии с Российской Конституцией.

Наручники с меня сняли, но беседа с представителями закона длилась около шести часов. У меня отобрали ноутбук и телефон. В итоге я написал явку с повинной, но делая при этом, как мне казалось, акценты на том, что гамма-бутиролактон нужен был для научной работы. Я ни в чем предосудительном не признался.

Вышел на улицу, уже было темно, и подумал, что все случившееся — глупое недоразумение. У меня были тогда еще достаточно иллюзорные представления о системе правосудия, о работе правоохранительных органов. Я был уверен, что не сделал ничего противозаконного. Данные из ноутбука были скопированы в облачном хранилище. Поэтому на следующий день я проснулся и поехал в университет ставить опыты.

— То есть вы решили, что правоохранителей удовлетворили ваши объяснения о солнечных батареях?

— Да. Я тогда был наивный. Прошло 2 месяца, но ничего само собой не урегулировалось. Против меня возбудили уголовное дело, в августе я оказался под подпиской о невыезде, ко мне домой пришли с обыском, изъяли реагенты, препараты, но не обнаружили ничего крамольного и вернули все обратно.

Еще через месяц я понял, что ситуация зашла слишком далеко, чтобы пускать ее на самотек, что мне нужен нормальный адвокат. Следователь РУФСКН Елена Корнева оказалась достаточно адекватным человеком, она понимала весь абсурд происходящего, но я уже попал в круговорот системы, меня закрутил правоохранительный маховик, обратного пути не было. Если дело завели, то его в 99% случаев доводят до суда. Этот принцип в нашей стране действует еще с незапамятных времен: следствие не может ошибаться.

— В интернете ваши коллеги пишут, что вы сами виноваты: не проконсультировались, не заказали препарат через университет. Как вообще эту историю восприняли ваши коллеги и руководство?

— Не очень хорошо. Университет, как правило, заказывает вещества через фирмы-импортеры, и заказ приходит в среднем через 2 месяца. Если самому связывать с поставщиком за рубежом, то можно за полторы-две недели получить то, что тебе требуется.

Руководство вуза во многом отстранилось от возникших у меня проблем. У меня был грант, который я выиграл по линии РФФИ (Российский фонд фундаментальных исследований), но так и не получил деньги — а ведь именно по нему я должен был нанять таможенного представителя и упорядочить и обезопасить заказ реагентов за границей. В конце концов университет отказался от этого гранта — то есть мы проделали работу, но денег не получили. Мне дали понять: решишь свои проблемы, мы будем тебе рады, но на помощь не рассчитывай.

— Не искали ли вы защиты, покровительства в коридорах власти? Ведь вы не Вася Пупкин, заказавший в интернете сырье для наркотика, а молодой ученый с именем, обладатель престижных премий.

— На мою защиту встало только Краснодарское краевое отделение общественной организации «Опора России». Руководитель ее комитета по инновационной деятельности Дмитрий Самарский подобрал мне опытного адвоката Николая Остроуха, который не побоялся отстаивать мои интересы в суде, привлек таможенного эксперта Виталия Катунина, который указал на нарушение норм закона при прохождении посылки через границу и по всей стране.

— Вам было обидно ощущать себя героем такой абсурдной ситуации?

— Я до конца ее не понимал. Конечно, оказаться под колпаком – хорошего мало. По сути я просто попал под раздачу: мне должны были с самого начала отказать в ввозе запрещенного вещества, а посылка спокойно пропутешествовала из Китая через всю Россию.

— Что вам в итоге предъявили в зале суда?

— Суд прошел 17 июня нынешнего года. Гособвинение на процессе поддерживал старший помощник прокурора Прикубанского округа Алексей Кистер. Мне было предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 228 УК РФ (покушение на незаконное приобретение без цели сбыта психотропных веществ в крупном размере) и по ч. 3 ст. 229.1 УК РФ (незаконное перемещение через границу психотропных веществ, т.е. контрабанда). Факт контрабанды психотропных веществ в суде доказать не удалось. Прокурор требовал для меня 11 лет колонии строгого режима, но в итоге я получил три года условно.

Потом выяснилось, что прокуратура намерена обжаловать приговор. Об этом узнали журналисты. Поднялся страшный шум в прессе. В итоге прокуратура объявила, что судебный вердикт оспариваться не будет.

— Вы в одночасье стали героем интернета, в вашу поддержку выступили и простые пользователи, и правозащитники. Вы рассчитывали на такую поддержку?

— Я благодарен всем, кто переживал за меня, но у меня несколько дней разрывался телефон, я не смог ничего сделать по работе. Я бы хотел, чтобы интерес ко мне, конечно, проявлялся не только из-за проблем с законом (смеется). Кстати, за несколько дней я получил несколько деловых предложений, в том числе и из-за рубежа.

— Дмитрий, если вы считаете себя невиновным, то почему тогда не стали оспаривать решение суда. Зачем вам судимость, хоть и условная?

— Я посоветовался с адвокатом и Дмитрием Самарским, и мы решили, как и прокуратура, не обжаловать приговор. Я это делаю из чисто практических соображений. У меня нет времени на хождение по судебным инстанциям, я бы хотел сосредоточить свое внимание исключительно на научной деятельности. Адвокат объяснил мне, что при условном сроке я смогу покидать Краснодар, уведомив надзорные органы. Примерно через год, как я понял, смогу подать ходатайство о снятии судимости.

— Очень многие люди, обсуждая вашу историю в социальных сетях, склоняются к выводу, что вам проще уехать из страны, чтобы заниматься научной деятельностью не под колпаком спецслужб. Вы не думали над тем, чтобы покинуть Россию?

— Я работаю в команде, одному уезжать не хочется, а вчетвером это сделать сложнее. Пока я не думаю о том, чтобы уехать из России. Если какое-то предложение будет, то, вполне возможно, мы согласимся некоторое время поработать в другой стране.

Я раньше считал, что те подходы, которые применимы в научном сообществе в Европе, в США, возможны и у нас в России. Но оказалось, что это не так. В такой переплет, как я, может попасть каждый — в любой момент можно найти повод придраться, и в правоохранительной текучке никто не будет разбираться и искать правду. Я раньше эту систему по-другому себе представлял, не ожидал, что сам окажусь в жерновах правосудия.

Прошлым летом параллельно с заказом гамма-бутиролактона через ЕМС я воспользовался услугами DHL и заказал за границей другое вещество – меня сразу предупредили, что на ввоз требуется разрешение РУСФКН, но пока я его оформлял, посылка ушла обратно, а потом я отказался от этого заказа. То есть, если бы я не связался с «Почтой России», проблемы вообще бы не возникло.

— На каком этапе сейчас находится ваш проект, вы не отказались от производства солнечных батарей?

— Конечно же, нет. Планируем, что до конца года будет готов разработанный нами аппарат для печатания батарей, уже есть предварительная договоренность о поставках тестовой партии в Индию, где проблема электроэнергии стоит достаточно остро. На сегодняшний день мы имеем следующее: себестоимость квадратного метра наших батарей оценивается в 10-15 долларов, для сравнения – это в несколько раз ниже существующих аналогов.

Наши батареи трехмерны, то есть они способны ловить и косые солнечные лучи – не только в разгар светового дня, но и во время заката и рассвета. Но в России рынок солнечных батарей практически не развит, мы будем искать партнеров в других странах.

— Дмитрий, а вы когда-нибудь проверяли свой IQ?

— Я никогда не проходил тестирование для определения степени своего интеллекта. Был бы умным, наверное, не попал бы в такую дурацкую ситуацию.